Green Deal: как реагировать финансовому сектору и регуляторам

На Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе 2020 г. 17-летняя Грета Тунберг произносит эмоциональную речь, призывающую лидеров ведущих стран отказаться от инвестиций в разработку месторождений углеводородного топлива. Министр финансов США Стивен Мнучин саркастично парирует, что сначала девушке следовало бы поучиться экономике. Никто пока не знает, что через несколько недель начнется пандемия коронавируса, но даже ей не удастся сместить с глобальной повестки тему климата, которая, напротив, за эти полтора года стала в глобальной повестке темой номер один.

В апреле 2021 г. к группе стран, которые планируют достигнуть нулевых чистых выбросов парниковых газов к 2050 г., присоединились США. Европейский союз, выступающий первопроходцем в теме климата, 14 июля опубликовал подробный экологический план European Green Deal, который призван обеспечить ощутимое сокращение выбросов парниковых газов уже к 2030 г.

Какое влияние глобальные инициативы окажут на Россию и российских сырьевых экспортеров? К чему готовиться банкам, кредитующим эти компании? Какие меры должны принимать регуляторы?

Риски зеленого перехода

Климатические риски обычно разделяют на переходные и физические.

Под физическими рисками понимаются риски реализации финансовых потерь в результате природных катастроф и постепенного изменения климата (изменения температуры, количества осадков, уровня моря, таяние вечной мерзлоты и т.д.). При реализации физических рисков происходит обесценение имущества, потеря доходов, что вызывает уменьшение предложения, рост цен, банкротства компаний и снижение ВВП.

Переходные риски – это риски возникновения финансовых потерь в процессе перехода к низкоуглеродной экономике. Из-за изменения в предпочтениях потребителей и инвесторов, а также в законодательном регулировании (например, внедрение углеродного налога) в разных странах растут инвестиции в экологические проекты за счет снижения вложений в «коричневые» отрасли. Происходит уменьшение стоимости активов компаний углеродоемких отраслей, меняется структура издержек мировой торговли. Кредитные институты могут столкнуться с ростом кредитных рисков в результате снижения доходов заемщиков из уязвимых секторов и из-за снижения стоимости залогов по сделкам.

В настоящее время Банк России и глобальные регуляторы в большей степени ориентированы на оценку переходного климатического риска, который в краткосрочном периоде является более острым, чем физический. При этом каналы его влияния более понятны: можно выделить три канала, соответствующих субъектам, осуществляющим зеленый переход, – государство, реальный сектор и инвесторы.

Через первый канал воздействие переходного риска реализуется в том, что правительства в последние два года активно разрабатывают национальные зеленые стратегии с целями по достижению углеродной нейтральности к середине века (Китай – к 2060 г.) и радикальному пересмотру целевой структуры энергопотребления. Планы стран становятся все амбициознее, поскольку текущие темпы декарбонизации не могут обеспечить выполнение условий Парижского соглашения.

Наиболее яркий пример – трансграничное углеродное регулирование (ТУР) ЕС – Carbon Border Adjustment Mechanism (CBAM). Европейская комиссия 14 июля 2021 г. представила план действий (Fit for 55) по борьбе с изменением климата, основной целью которого является сокращение чистых выбросов парниковых газов как минимум на 55% к 2030 г. по сравнению с 1990 г. К 2050 г. члены ЕС взяли обязательство сделать Европу первым климатически нейтральным континентом. Климатический пакет ЕС содержит много положений, но ключевые для России – это трансграничный углеродный налог с 2026 г. и планы по повышению использования возобновляемых источников энергии.

Обозначены пять основных групп товаров, подпадающих под регулирование ТУР: цемент, железо и сталь, алюминий, удобрения, электроэнергия. Для Евросоюза Россия является крупнейшим поставщиком железа, стали, удобрений, вторым по величине поставщиком алюминия. До конца 2025 г. будет введен переходный период, в течение которого ТУР будет применяться в виде обязательств по предоставлению отчетов, включающих информацию об объемах поставок в ЕС, выбросах парниковых газов, цене на выбросы углерода в стране-экспортере.

Введение трансграничных углеродных налогов может привести к росту себестоимости товаров российских компаний-экспортеров, негативно сказаться на их рентабельности, обострить конкуренцию. Стресс-тест влияния введения углеродного налога на экспорт из России, проведенный ранее Банком России, показал, что большинство экспортеров сохранят приемлемое финансовое положение и потенциальные потери банков в результате увеличения резервов будут незначительными, однако такая оценка не должна создавать ложную уверенность: если налоги не будут вести к изменению политики экспортеров в части снижения выбросов, то они будут дальше повышаться.

ТУР пока не будет распространяться на продукцию нефтегазовой и угледобывающей отраслей, но для них не менее важны и другие принимаемые ЕС меры по достижению углеродной нейтральности: цели по снижению потребления энергии, пересмотр налогов на энергоносители, полный отказ от двигателей внутреннего сгорания с 2035 г., увеличение доли возобновляемой энергетики в энергобалансе ЕС до 40%. Все это приведет к существенному снижению спроса ЕС на ископаемые виды топлива уже в краткосрочной перспективе.

Второй канал влияния переходного риска – это переходные стратегии компаний и потребителей их продукции. Компании массово заявляют цели по переходу к углеродной нейтральности, ряд глобальных нефтегазовых компаний (Total и т.д.) уже поменяли свою стратегию и позиционируют себя как энергетические компании. Существенное значение в декарбонизации играет транспортный сектор, на который приходится почти четверть всех выбросов парниковых газов в мире. Их сокращение за счет электрификации транспорта – важный пункт Парижского соглашения. Развитие индустрии электромобилей, активно стимулируемое во многих странах мира, позволит внести значительный вклад в декарбонизацию экономики. При этом существенный рост рынка электромобилей создает повышенный спрос на сырье для выпуска аккумуляторов – литий, никель, кобальт, графит и редкоземельные металлы.   

Третий канал влияния переходного риска – это стратегии глобальных инвесторов. Крупнейшие глобальные инвесторы уже начали активно интегрировать ESG-факторы в свои стратегии, постепенно отказываясь от вложений в наиболее «коричневые» активы к 2024–2030 гг. и увеличивая вложения в «зеленые» активы (см. врез).

Это может оказать негативное влияние на стоимость и доступность финансирования для российских компаний из углеродоемких секторов. У «коричневых» предприятий могут возникнуть проблемы с рефинансированием внешнего долга, им придется привлекать средства на российском рынке. Это увеличит риски банковской системы и других финансовых организаций (НПФ, страховых компаний и т.д.), еще больше повысив степень «коричневости» их портфеля.

Глобальная координация

Что делать финансовым организациям и регуляторам? В случае дефолта «коричневых» компаний именно банки и другие финансовые организации понесут основные убытки. При этом банки традиционно обладают наиболее развитым риск-менеджментом, и их первоочередная задача – корректно оценивать свои риски, вызванные переходом к зеленой экономике.

Климат в последние годы стал центральной темой глобальной регуляторной повестки. Слаженной работе способствует то, что после глобального финансового кризиса 2007–2009 гг. выстроена глобальная координация в области финансового регулирования на уровне G20 и Совета по финансовой стабильности (Financial Stability Board). Также центральные банки создали новую организацию – Сообщество центральных банков и надзорных органов по повышению экологичности финансовой системы (Central Banks and Supervisors Network for Greening the Financial System, NGFS). Международные организации и национальные регуляторы активно работают над тем, чтобы повысить осведомленность финансового сектора о климатических рисках.

Основные составляющие работы – раскрытие информации о климате, оценка рисков, надзор и регулирование (также регуляторы работают над развитием рынка зеленых инструментов, таксономией и т.д., но в статье мы концентрируемся на вопросе рисков).

Раскрытие информации о рисках

Необходимой основой для такой оценки является раскрытие компаниями (прежде всего, экспортерами сырьевых товаров, но в последующем и банками) информации о климатических рисках. Существуют добровольные стандарты раскрытия информации о климатических рисках, подготовленные рабочей группой при Совете финансовой стабильности Task Force on Climate-Related Financial Disclosures (TCFD), которые уже сейчас используют многие компании. Банк России опубликовал рекомендации для компаний, которые основываются на стандартах TCFD.

Следующим шагом мирового сообщества является создание глобального общепризнанного стандарта раскрытия информации о климатических рисках: этой работой сейчас занимается фонд МСФО, и, как ожидается, стандарт будет опубликован в следующем году. В России с 30 декабря 2021 г. вступает в силу закон об ограничении выбросов парниковых газов, который в числе прочего возлагает на компании, осуществляющие значительный объем таких выбросов, обязанность представлять о них отчеты.

Оценка рисков

Банки давно выработали подходы к оценке традиционных рисков – кредитного, рыночного, риска ликвидности, операционного риска. Но климатический риск – это совершенно новая область. Как правильно оценивать, например, риск угольной компании, которая сейчас получает хорошие доходы, имеет приемлемый кредитный рейтинг и кажется вполне кредитоспособной, но при этом через 10 лет в ряде стран прогнозируется сокращение спроса на уголь на 90%? Модели, построенные на исторических данных, не помогут оценить эти риски. Тем не менее можно попробовать сделать долгосрочный прогноз и посмотреть, как развитие ситуации повлияет на типичные банковские риски, прежде всего кредитный. Для этого центральные банки все более активно применяют инструмент, давно зарекомендовавший себя для анализа в условиях высокой неопределенности, – стресс-тестирование.

Стресс-тестирование климатического риска проводится, как правило, на долгосрочный горизонт, чтобы охватить ожидаемые изменения (и влияние налогов, и изменение структуры спроса). NGFS в 2020 г. разработала сценарии, которые соответствуют различным траекториям движения к низкоуглеродной экономике и которые используют многие центральные банки. С помощью сценариев они определяют макроэкономические показатели, а затем используют свой привычный модельный аппарат, чтобы связать прогнозные макроэкономические переменные и показатели кредитного качества и рассчитать влияние на достаточность капитала финансовых организаций.

В июне 2021 г. NGFS представила обновленные сценарии, ключевыми изменениями которых являются:

• учет физических рисков;
• учет климатических целей, заявленных странами по стратегиям;
• прогноз для отдельных стран.

Шесть сценариев будущего

NGFS предложила шесть вероятных сценариев реализации климатических рисков в трех основных вариантах развития событий – упорядоченном, неупорядоченном и варианте «тепличного» мира.

1. «Углеродная нейтральность к 2050 году» (Net Zero 2050): темп глобального потепления удерживается на уровне 1,5°C за счет проведения жесткой климатической политики и внедрения инноваций, которые позволяют достигнуть нетто-нулевых выбросов CO2 на глобальном уровне к 2050 г.

2. «Ниже 2°C» (Below 2°C): жесткость политики постепенно повышается, что дает 67%-ную вероятность ограничить глобальное потепление ниже 2°C к середине века.

   
   В неупорядоченных (disorderly) сценариях прогнозируются более высокие переходные риски из-за задержек в применении мер по сдерживанию рисков. Вводимые меры оказываются более жесткими, чем в упорядоченных вариантах:

3. Согласно сценарию «Противоречивая нейтральность» (Divergent Net Zero), углеродная нейтральность будет достигнута к 2050 г., но с более высокими затратами из-за разницы в климатической политике, проводимой в различных секторах, что в результате приведет к более резкому прекращению использования нефти.

4. При «Отложенном переходе» (Delayed Transition) ежегодный объем выбросов не уменьшается до 2030 г., что приводит к необходимости введения жестких мер для ограничения глобального потепления ниже 2°C.

   
   Сценарии «тепличного» мира (Hot House World) предполагают, что климатическая политика проводится, но ее недостаточно для сдерживания глобального потепления. Это приводит к реализации масштабных физических рисков, включая необратимые последствия (например, повышение уровня моря):

5. Сценарий «Национальные планы по сокращению глобальных выбросов» (Nationally Determined Contributions, NDCs) учитывает все заявленные к настоящему моменту планы юрисдикций, даже если они еще не реализованы.

6. В сценарии «Текущая политика» (Current Policies) степень политического реагирования останется на текущем уровне, что приводит к реализации масштабных физических рисков.

Введение более жестких мер в ответ на изменение климата соответствует установлению более высокой цены за углеродные выбросы. Так, в рамках сценария «Углеродная нейтральность к 2050 г.» предполагается, что к 2030 г. цена за тонну углеродных выбросов должна достичь $160 (по оценкам МВФ и ОЭСР, в настоящее время 55% выбросов в странах ОЭСР и G20 не облагаются налогами); возобновляемые источники энергии и биоэнергетика будут обеспечивать 68% мировых потребностей. От этого варианта кардинально отличается прогноз «Текущая политика», при котором ископаемое топливо остается доминирующим источником энергии даже с учетом текущих технологических тенденций.

Более 15 регуляторов, среди которых ЕЦБ, Банк Англии, Банк Франции, Банк Канады, уже используют сценарии NGFS при проведении климатических стресс-тестов, что обеспечивает сопоставимость результатов. При этом сценарии NGFS могут корректироваться с учетом климатической политики, проводимой юрисдикцией; в них могут вноситься данные, полученные от сторонних экспертов по климату (например, такой подход используется Банком Англии).

Банк России в начале 2021 г. провел стресс-тест влияния трансграничного углеродного налога и опубликовал общие выводы в Обзоре финансовой стабильности. Сейчас Банк России разрабатывает более долгосрочный стресс-тест, основанный на нескольких сценариях NGFS, чтобы оценить долгосрочные последствия для российского финансового сектора.

Глобальные коммерческие банки также активно используют сценарии NGFS: либо в качестве базы для внутреннего анализа и стратегического планирования, либо в связи с соответствующими запросами регулятора.

Регулирование и надзор

NGFS в последние годы подготовила несколько руководств о том, как финансовые организации должны интегрировать оценку климатических рисков в свою деятельность и как должна строиться работа надзорных органов:

1. Рекомендуется установить, как климатические риски влияют на финсектор и экономику и насколько существенными эти риски могут быть для поднадзорных финансовых институтов.
2. Следует разработать четкую стратегию, проработать организацию и адекватно распределить ресурсы для работы с климатическими рисками.
3. Необходимо оценить потенциальные риски поднадзорных финансовых институтов, уязвимых для климатических рисков, и потенциальные потери в случае реализации данных рисков.
4. Рекомендуется разработать прозрачный пруденциальный подход к климатическим рискам.
5. Важно обеспечить надлежащее управление климатическими рисками со стороны поднадзорных финансовых институтов и при необходимости предпринимать действия для устранения данных рисков.

Однако на данный момент, помимо рекомендаций, специального регулирования климатического риска нет. На уровне национального регулирования дифференцированные требования к зеленым или, наоборот, «коричневым» компаниям также отсутствуют.

Тем не менее организации, устанавливающие стандарты (Базельский комитет по банковскому надзору, Международная ассоциация органов страхового надзора, Международная ассоциация комиссий по ценным бумагам), в настоящее время работают над учетом климатических рисков в своих регуляторных правилах. Одна из ключевых сложностей – это то, что регулирование традиционно чувствительно к риску, коэффициенты риска отражают исторические данные о вероятности дефолта и потерях при дефолте. В случае климатических рисков таких данных пока нет. Нет количественного подтверждения, что риски зеленых проектов ниже и что специальные коэффициенты риска следует использовать по зеленым, «переходным» или «коричневым» заемщикам. Однако такая работа проводится на глобальном уровне, и в декабре 2021 г. ожидается публикация доклада NGFS по данному вопросу. Базельский комитет по банковскому надзору также планирует публикацию доклада с возможными регуляторными и надзорными подходами в декабре.

Регуляторный дизайн

Как могут выглядеть регуляторные требования, учитывающие климатический риск? Какие есть гипотетические варианты?

С одной стороны, учитывая, что страны довольно хорошо продвинулись в стресс-тестировании, возникает естественная идея использовать этот инструмент так, как он уже давно используется для учета других рисков – в рамках внутренних процессов оценки достаточности капитала (ВПОДК). В ЕС, США и других странах в случае непрохождения надзорного стресс-теста банки должны наращивать капитал (или сокращать активы под риском). Процентный риск банковской книги, например, не учитывается в стандартных требованиях к капиталу, однако если у какого-то банка обнаруживается чрезмерная несбалансированность по срокам, ему могут быть предъявлены требования со стороны надзорного органа покрыть этот риск дополнительным капиталом.

Пока по результатам климатических стресс-тестов дополнительные требования к капиталу не предъявляются, но это может в будущем измениться. В рамках стресс-теста климатического риска, объявленного в 2021 г., Банк Англии уже просит банки оценить климатические риски и стратегии по трансформации крупнейших заемщиков. В России в последние годы также развивается надзор в рамках ВПОДК, однако предъявление банкам повышенных требований к капиталу на основании стресс-тестов пока не осуществляется.

С другой стороны, климатические переходные риски носят всеобщий характер. Они влияют не только на отдельные банки, но и на финансовый сектор в целом. Риски могут реализоваться как по крупным кредитам, так и по, казалось бы, диверсифицированным вложениям в рамках портфеля ценных бумаг. Это говорит в пользу того, что климатические риски стоит учитывать напрямую в регуляторных требованиях – к капиталу или резервам на возможные потери по ссудам, избегая регуляторного арбитража.

В этом случае также возникает дилемма: должны ли быть эти требования установлены в рамках микро- или макропруденциального подхода? Очевидно, что климатический переход – это пример системного риска, в котором отчетливо проявляются эффекты взаимосвязи и потенциального «заражения». Например, недостаточная трансформация «коричневых» компаний в случае ускоренного энергоперехода может существенно ухудшить их финансовое положение и иметь системные последствия для финансового сектора и экономики в целом. Такие риски традиционно учитываются через механизмы макропруденциальной политики. Обычная логика регулирования предполагает, что ожидаемые (средние по статистике) убытки должны покрываться резервами, а неожидаемые убытки с определенным уровнем вероятности – капиталом. Макропруденциальные надбавки к коэффициентам риска в нормативах достаточности капитала позволяют повысить устойчивость банков к системным рискам и дестимулировать рискованное кредитование.

Какие системные риски должны быть включены в регуляторные требования по климатическим рискам и на каком уровне эти требования должны быть установлены? Если основываться на самом консервативном сценарии и обязать банки формировать дополнительный объем капитала по кредитам «коричневым» компаниям, это может привести к проблемам в их операционной деятельности, сокращению финансирования проектов по трансформации «коричневых» компаний, серьезным экономическим потерям – то есть к еще более негативному равновесию. Если же совсем не учитывать дифференциацию по зеленым/коричневым проектам и то, насколько эффективно заемщики осуществляют свою трансформацию, это может обернуться недоучетом рисков, финансированием бесперспективных бизнесов и замедлит переход к зеленой экономике. Таким образом, вопрос будущего регулирования требует тщательной проработки.

Если говорить о стимулирующем регулировании зеленых проектов, то нельзя не упомянуть и о проблеме гринвошинга, когда проекты, по сути не имеющие отношения к зеленым, позиционируются как зеленые, чтобы на более выгодных условиях привлекать инвестиции. В случае введения по ним также и регуляторных стимулов есть риск формирования пузырей зеленых активов. Одним из приоритетных направлений G20 является ограничение рисков гринвошинга и регулирование методологий присвоения рейтинговыми агентствами ESG-рейтингов.

Климатические риски и финансовый сектор России

Банк России весной провел опрос финансовых организаций, чтобы понять, насколько они учитывают климатические риски в своей деятельности. В опросе приняло участие 39 организаций. Выяснилось, что более 60% респондентов учитывают факторы ESG в своей деятельности. При этом более половины респондентов отметили фактор E (окружающая среда, включая климатические риски) как наименее значимый. Пока более 60% респондентов не планируют проводить оценку влияния изменения климата на собственную деятельность. Большинство опрошенных ограничиваются лишь мониторингом ESG-рисков и не планируют реализацию мер по их минимизации. Лишь 15% респондентов ограничивают свои вложения в «коричневые» активы или планируют это делать.

Таким образом, российский финансовой сектор пока находится в начале пути. И, по нашему мнению, необходимо обеспечить адекватное раскрытие климатической информации компаниями и интеграцию ESG-факторов в бизнес-стратегии и риск-менеджмент финансовых организаций. Это позволит выстроить качественную систему управления риском на всех уровнях экономики и обеспечить стабильность финансовой системы с учетом климатических рисков.

Для российской экономики особенно важно стимулировать не только зеленые проекты, но и, возможно даже в большей степени, переходные проекты, чтобы содействовать «озеленению» «коричневых» компаний. От того, как они реализуют свою трансформацию, зависит, сможет ли экономика в целом стать более зеленой.

Последствия трансграничных углеродных налогов и изменения энергобаланса ведущих стран станут ощутимы уже через несколько лет. Необходимо воспользоваться этим временем для адаптации российской экономики и финансового сектора к предстоящим изменениям. Банки должны быть полноценными участниками перехода к низкоуглеродной экономике и содействовать трансформации своих клиентов.