Гринфляция: цены на энергоносители и климатическая политика

Среди ключевых проинфляционных факторов последних лет многими исследователями отмечается значительный рост цен на энергоносители. Он обусловлен как быстрым восстановлением глобального спроса после окончания пандемии коронавируса, так и ограниченным предложением в связи с конфликтами в Украине и на Ближнем Востоке, сокращением добычи нефти странами ОПЕК+ и низкими инвестициями в энергетический сектор в 2020–2021 гг.

Но если недавний энергетический шок сопряжен в основном с кратковременными факторами, то, как предполагается, реализация глобальной климатической политики может стать долгосрочным фактором роста цен на углеродную энергию. По оценкам МВФ, достижение глобальной климатической цели по ограничению роста средней температуры на 2°C потребует введения налога на углерод в размере $75 за тонну CO₂-эквивалента. Это, по расчетам МВФ, приведет к серьезному росту цен на энергию: к 2030 г. средние цены на уголь вырастут более чем на 200%, природный газ – почти на 70%, электричество – почти на 45%, бензин – почти на 15%. А подобный рост цен на энергию, в свою очередь, приведет к устойчивой глобальной инфляции и длительному периоду высоких процентных ставок для ее сдерживания: эта взаимосвязь между зеленым переходом, ростом цен на ископаемое топливо и инфляцией получила название «гринфляция» (greenflation; от green – «зеленый» и inflation – «инфляция»).

Однако, как показывают недавние исследования, влияние на инфляцию и цен на энергоносители, и климатической политики часто сильно переоценивается.

Цены на энергоносители и инфляция

Существует несколько механизмов влияния энергетических шоков на инфляцию.

1. Топливо, природный газ, тепловая и электроэнергия входят в потребительскую корзину, используемую для расчета индекса потребительских цен, и рост цен на них оказывает прямое влияние на потребительскую инфляцию.
2. Энергетические шоки вызывают рост издержек производства в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве и других секторах экономики, заставляя компании перекладывать растущие затраты в отпускные цены на свою продукцию.
3. Рост цен на энергоносители может подстегнуть инфляционные ожидания населения и бизнеса, запустив тем самым инфляционную спираль (хотя возможны и компенсирующие рост цен эффекты, связанные со снижением реальных доходов домашних хозяйств и их расходов на неэнергетические товары и услуги).

В своем недавнем исследовании Лутц Килиан и Сяоцин Чжоу из ФРБ Далласа проанализировали влияние энергетических шоков на инфляцию в США, странах еврозоны, Канаде, Японии и Великобритании в 2020–2023 гг. Используя методологию структурных векторных авторегрессий, они оценили, как общая и базовая (без учета продовольствия и энергии) инфляция в этих странах реагирует на неожиданные шоки цен на бензин.

Результаты их анализа подтверждают значимый, но лишь кратковременный (в течение двух месяцев) эффект энергетического шока на общую инфляцию. При этом, за исключением зоны евро и Великобритании, базовая инфляция остается в целом малочувствительной к неожиданным изменениям цен на бензин. Результаты не сильно отличаются и для других энергетических шоков, связанных с ростом цен на природный газ, электричество, дизельное и авиационное топливо. И, как отмечают авторы, энергетические шоки практически не влияют на долгосрочные инфляционные ожидания, что исключает возможность формирования инфляционной спирали после таких шоков.

Данные выводы во многом подтверждаются и исследованием экономистов Всемирного банка. Они проанализировали влияние на глобальную инфляцию трех групп макроэкономических шоков: глобальных шоков спроса, связанных с ростом и падением экономической активности в мире; глобальных шоков предложения, отражающих рост производительности в Китае или проблемы с глобальными цепочками поставок; и нефтяных шоков, вызванных геополитическими конфликтами или сокращением добычи странами ОПЕК. И хотя нефтяные шоки являются одной из основных причин изменения глобальной инфляции в последние годы и объясняют около 38% ее вариации, их влияние отражается лишь в динамике ее энергетической компоненты. Глобальная базовая инфляция оказалась практически нечувствительной к нефтяным шокам – их вклад оказался менее 7%.

Климатическая политика и гринфляция

Климатическая политика считается проинфляционной в том числе из-за внедрения механизмов углеродного ценообразования. Как демонстрируют недавние исследования, цена углерода почти полностью переносится производителями энергоресурсов на потребителей энергии. Это связано как с синхронным ростом издержек компаний-производителей, так и с низкой ценовой эластичностью спроса на энергию.

Так, например, на основе анализа микроданных производителей электроэнергии в Испании Наталия Фабра (Мадридский университет имени Карла III) и Мар Регуант (Стэнфорд) оценили, что повышение удельных издержек электростанций на 1 евро в связи с ростом цены на углерод отражается в увеличении тарифов на электроэнергию в среднем на 80 центов. Такие же высокие оценки (от 60 до 100%) эффекта переноса цены на углерод в тарифы на электроэнергию получены для Германии и Нидерландов.

Однако, как показывает опыт стран, активно применяющих углеродное ценообразование, инфляционные последствия климатической политики могут быть не столь значимыми, как это кажется на первый взгляд.

Используя данные стран ЕС и Канады, Максимилиан Конрадт и Беатрис Ведер ди Мауро (оба – Женевский институт международных отношений) продемонстрировали, что, несмотря на то что введение углеродного налога вызвало в этих странах повышение относительных цен на энергоресурсы, темпы инфляции, как общей, так и базовой, остались практически неизменными. Так, в оцененном этими авторами сценарии введения углеродного налога в размере $40 за тонну CO₂-эквивалента, охватывающем 30% всех выбросов парниковых газов, годовые темпы инфляции в ЕС спустя 5 лет увеличились лишь на 0,5 п.п., а в Канаде даже снизились на 1,5 п.п.

При этом указанные авторы отмечают, что влияние углеродного налога на темпы инфляции зависит от того, как расходуются налоговые поступления от выбросов. В странах, где введение углеродного налога было частью более широкой налоговой реформы и связано со снижением других налогов, а также использованием налоговых поступлений для поддержки наиболее затронутых ростом цен на энергоносители компаний и домашних хозяйств, рост инфляции был ниже. Кроме того, инфляция оказалась ниже в странах, не входящих в зону евро и проводящих независимую денежно-кредитную политику, таких как Канада, Швеция или Дания, так как центральные банки этих стран могли противодействовать растущей инфляции за счет повышения процентных ставок.

Стоит, однако, отметить, что национальные углеродные налоги являются лишь одним из механизмов углеродного ценообразования и в странах ЕС, и в Канаде. Возможно, более важным инструментом климатической политики в этих странах выступает система торговли квотами на выбросы парниковых газов. При этом, как показали в своем исследовании (.pdf) Диего Канциг (Северо-Западный университет) и Максимилиан Конрадт, экономические издержки и влияние на инфляцию у системы торговли выбросами в ЕС (EU ETS) могут быть существенно выше, чем у национальных углеродных налогов, хотя оба механизма углеродного ценообразования одинаково успешны в сокращении выбросов парниковых газов.

Так, увеличение цены на углерод на 1 евро в рамках системы торговли выбросами в ЕС вызывает рост цен на энергоносители на 2% и общую инфляцию в размере 0,4% на горизонте 3 лет. В то же время аналогичное повышение цены на углерод, связанное с введением углеродного налога, повышает цены на энергоносители лишь на 0,5%, а инфляция не превышает 0,2%.

Авторы приводят четыре объяснения такого различного влияния системы торговли выбросами и углеродного налога на экономику и инфляцию в ЕС. Во-первых, углеродные налоги работают на национальном уровне, и их инфляционные последствия могут быть компенсированы правительствами стран-членов за счет снижения других налогов или предоставления субсидий наиболее затронутым компаниям и домохозяйствам. В то же время система торговли выбросами является общеевропейской, и поступления от продажи квот направляются в Фонд модернизации ЕС, из которого осуществляются инвестиции в проекты зеленой энергетики и модернизации существующих энергетических систем.

Во-вторых, EU ETS и национальные углеродные налоги могут охватывать разные сектора экономики. В частности, под национальные углеродные налоги обычно не подпадает электроэнергетика, где цены на углерод практически полностью переносятся в стоимость электроэнергии и имеют более выраженные инфляционные последствия, в отличие от других секторов экономики, где компании могут принимать на себя часть издержек, связанных с углеродным ценообразованием.

В-третьих, так как углеродные налоги являются национальными, их инфляционные последствия могут быть частично компенсированы за счет торговых и финансовых связей с другими странами – членами ЕС. С другой стороны, система торговли выбросами охватывает все страны ЕС и разделение инфляционных рисков с другими странами – членами ЕС затруднено.

И, в-четвертых, авторы показывают, что денежно-кредитная политика в еврозоне в целом больше реагирует на инфляцию, вызванную общим инфляционным шоком из-за роста цен на квоты, а не на национальные инфляционные шоки, связанные с углеродным налогом.

Данная работа также демонстрирует неоднородное влияние системы торговли выбросами на инфляцию в странах – членах ЕС. Это связано как с различиями в объемах получаемых бесплатных квот на выбросы, так и с неравномерным географическим распределением генерирующих компаний.

В целом эмпирические исследования подтверждают лишь незначительное влияние углеродного ценообразования на рост цен в развитых странах. Однако климатическая политика может оказывать влияние на инфляцию не только через цены на энергоносители. Микаэль Апель из Банка Швеции подчеркивает несколько альтернативных каналов такого влияния. В частности, он отмечает, что в краткосрочном плане масштабные инвестиции в зеленую энергетику и сокращение выбросов парниковых газов могут простимулировать совокупный спрос в экономике, тем самым еще сильнее подстегнув инфляцию, вызванную ростом цен на энергоносители. Но в долгосрочном периоде такие инвестиции приведут к росту производительности и снижению издержек в отраслях – эмитентах парниковых газов и тем самым будут постепенно снижать инфляцию.

Таким образом, климатическая политика влияет на цены на энергоносители и тем самым на инфляцию в развитых странах. Однако это влияние в целом связано с энергетической компонентой инфляции, имеет кратковременный характер и зависит от инструментов углеродного ценообразования, охвата отраслей – эмитентов парниковых газов, проводимой бюджетной и денежно-кредитной политики и скорости реализации энергетического перехода.