Коронавирус и развивающиеся экономики

За исключением Китая и Ирана, COVID-19 еще не поразил большинство развивающихся экономик в такой же степени, как Евросоюз и США. Тем не менее макроэкономические и финансовые показатели стран с формирующимися рынками уже значительно ухудшились на фоне зарождающейся глобальной рецессии и повсеместной паники на рынках.

С третьей недели февраля 2020 г. ситуация на рынках большинства развивающихся экономик становилась все более напряженной. Состояние рынков ухудшилось еще больше в первой половине марта, когда масштаб экономических последствий во всем мире стал заметнее.

На первом графике показана динамика спреда между 10-летними суверенными облигациями ряда стран, номинированными в долларах, и 10-летними облигациями казначейства США. Облигации, номинированные в долларах, не подвержены колебаниям обменного курса, но из-за ослабления валют рынок повышает оценку вероятности дефолта, и именно падение курсов валют сейчас можно считать основной причиной волатильности.

Спреды 10-летних суверенных облигаций, номинированных в долларах, и бумаг казначейства США, б.п.

На втором графике показана динамика CDS на суверенный долг (стоимость страхования государственных облигаций от дефолта), которые отражают рыночную оценку вероятности дефолта. Неудивительно, что корреляция между CDS и спредом высока: оба показателя отражают изменения относительной уверенности рынка в платежеспособности страны-эмитента.

Стоимость страхования суверенного долга от дефолта (CDS), б.п.

Спреды между облигациями всех рассматриваемых стран и облигациями казначейства США выросли, что явно свидетельствует о растущем неприятии риска и страхе перед суверенным дефолтом. Аналогичную динамику показали и CDS.

На третьем графике показано ослабление обменного курса валют рассматриваемых стран к доллару. В Бразилии, Уругвае и Южной Африке обменный курс упал более чем на 15%, а падение курсов российской и мексиканской валют превысило 20%. Столь значительное падение, если оно не будет быстро восстановлено, может иметь серьезные инфляционные последствия. Но важно отметить, что, в отличие от динамики спредов и CDS, межстрановые различия в динамике обесценивания валют отражают не только слабые места экономики каждой из стран, но и различия в режимах обменных курсов. В странах с фиксированными обменными курсами или жестко управляемыми плавающими курсами не наблюдалось изменений обменного курса или наблюдались лишь незначительные колебания (как, например, в странах Персидского залива и в ряде азиатских стран). В этих странах рыночное давление привело к интервенциям центральных банков на валютных рынках и сокращению международных резервов (отсутствие оперативных данных об изменении международных резервов не позволяет проанализировать эти эффекты).

Изменение курса национальной валюты к доллару с 1 февраля по 20 марта 2020 г., %

Наконец, снижение фондовых индексов (на 25–30%, в Аргентине, Бразилии и Колумбии – более 40%, а в Казахстане – менее 10%), хотя выглядит, на первый взгляд, существенным, в целом соответствует (и даже меньше) тому, что наблюдается в странах с развитой экономикой (например, Eurostoxx 50, основной европейский индекс, упал примерно на 35% за тот же период). Однако фондовые рынки развивающихся стран часто менее ликвиды, чем развитых, что может ограничить эффект, отражающий подлинные рыночные оценки.

Глобальные и страновые факторы

Все эти изменения макроэкономических и финансовых индикаторов отражают массовый отток капитала с развивающихся рынков – более масштабный, чем в другие кризисные периоды с 2008 г. (см. график ниже). Возрастающее неприятие риска и глобальная неопределенность, вызванная пандемией COVID-19, подтолкнули инвесторов к выводу капитала из активов формирующихся рынков в так называемые безопасные активы – например, в облигации казначейства США.

Портфельные инвестиции нерезидентов в бумаги развивающихся рынков во время глобальных шоков, приток/отток, $ млрд

Помимо глобальных факторов действуют еще региональные и страновые факторы. Судя по анализируемым показателям, Китай, хотя и был эпицентром пандемии, практически не пострадал от кризисных явлений. Другие страны Восточной и Южной Азии, за исключением Индонезии и Филиппин, пострадали, по-видимому, незначительно. Это может быть обусловлено как неполной интеграцией их финансовых рынков в глобальную финансовую систему, так и восприятием рынком относительной стабильности ключевых макроэкономических показателей этих стран. В Восточной Европе Венгрия, Польша и Румыния также не испытывают значительных кризисных явлений. В данном случае их членство в ЕС, похоже, служит своего рода страховкой.

Производители сырьевых товаров пострадали также от падения цен на нефть, что отчасти напоминает ситуацию 2008–2009 гг. После распада картеля ОПЕК+ в начале марта 2020 г. и без того снижавшиеся цены на нефть начали падать еще быстрее. Индексы ряда стран, включая Мексику, Россию, Нигерию, Колумбию, Бразилию и Индонезию, отреагировали значительным снижением.

Наконец, сильнее всего пострадали страны, которые уже имели макроэкономические и финансовые проблемы (например, Аргентина, Коста-Рика, Нигерия, Пакистан, Турция и Украина). Здесь можно провести аналогию с людьми, имеющими хронические заболевания, которые подвергаются более высокому риску в случае заражения коронавирусом.

Что может случиться и что нужно делать?

Это может быть только начало шторма. В последующие недели и месяцы экономическая и финансовая турбулентность может продолжаться и усилиться в результате рецессии в США и Европе, роста числа заболевших коронавирусом в развивающихся странах, возможного разрушения цепочек поставок и падения спроса на товары и услуги развивающихся стран (например, туризм). Смягчение монетарной политики в развитых странах, в особенности в США, и своп-линии между ФРС США и центральными банками ряда стран с формирующимися рынками могут создать некоторую подушку безопасности.

Большинству развивающихся стран стоит быть чрезвычайно аккуратными в реализации своих монетарных и фискальных мер. Они располагают более ограниченным макроэкономическим пространством для маневра, чем развитые экономики, что обусловлено низким доверием к их валютам. Чрезмерно агрессивное стимулирование экономики может спровоцировать бегство капитала и долларизацию. Финансовая помощь должна поступать извне, хотя бы частично.

Это ключевая миссия Международного валютного фонда, который должен быть готов оказать оперативную финансовую поддержку охваченным кризисом странам с формирующимися рынками, как в 2008–2010 гг. В этот раз у МВФ, кажется, достаточно средств – в его распоряжении около $1 трлн, – несмотря на то что за помощью уже обратилось около 80 стран.

G20 также играет не последнюю роль. Она может стать площадкой для выработки совместной политики, как это было в 2008–2010 гг., для борьбы с кризисом, протекционизмом и другими проявлениями политики «разори соседа».

Если развивающиеся страны еще глубже погрузятся в макроэкономический и финансовый хаос, негативные последствия текущей ситуации будут еще более разрушительны для всей мировой экономики, включая развитые страны и их финансовый сектор.

Оригинал статьи опубликован на портале Bruegel. Перевод выполнен редакцией Econs.online.