Нога, хобот или ухо: как оценить прозрачность центробанка
Когда обсуждаешь с кем-то тему качества коммуникации центрального банка, одним из первых терминов в таком разговоре всегда звучит «прозрачность», а одним из главных выводов – «современный центральный банк должен быть максимально прозрачным». Можно сказать, что это сложившийся консенсус. Эта идея даже стала пятым принципом денежно-кредитной политики в России.
Но что это вообще такое – прозрачность центрального банка? Если немного углубиться в тему, то становится ясно, что для центральных банков прозрачность – это одно, для академических исследователей – другое, а для общества – третье. И пересекаются эти понятия лишь отчасти. Все это немного напоминает известную притчу о трех слепых мудрецах и слоне, когда один мудрец, ощупав ногу слона, заключил, что тот похож на колонну, второй потрогал хобот и пришел к выводу, что слон похож на змею, а третьему мудрецу досталось ухо, похожее на большой веер.
Банк России под открытостью понимает следующее: «Банк России стремится максимально оперативно и полно раскрывать информацию о целях, принципах, мерах и результатах денежно-кредитной политики, об оценке экономической ситуации и перспектив ее развития». То есть своевременность и полноту раскрываемой информации.
В научной литературе под прозрачностью понимают ее инструментальную характеристику: сколько полезной аналитикам информации вообще раскрывает регулятор. Для этого используется несколько популярных индексов (1, 2, 3), в которых применяется подход, предложенный еще в 2001 г. итальянским экономистом Лоренцо Бини-Смаги и директором Центра исследований европейской политики Даниэлем Гросом. Логика этих индексов предельно проста: составляются списки материалов, которые должен публиковать центральный банк о проводимой монетарной политике, после чего каждый банк проходит оценку – сколько пунктов из данного списка он выполняет. Например, если центральный банк публикует код прогнозных моделей или альтернативные сценарии прогноза, то получает 1 балл, иначе – 0 баллов.
Все индексы этой «семьи» нацелены на оценку достаточности усилий по коммуникации с профессиональным сообществом. Однако в последние десятилетия условия, в которых работают центральные банки, кардинально изменились. Состоялась «тихая революция» в коммуникации, кардинально изменилось медиапотребление – вместо бумажных газет мы используем социальные сети, подкасты, новостные агрегаторы и влоги.
Осознание центральными банками своей подотчетности обществу и важности финансовой грамотности, развитие поведенческой экономики и усиление роли таргетирования инфляции во время турбулентности предопределили, что коммуникация центральных банков должна быть не только в формате «экономисты для экономистов», но и в формате «экономисты для обычных людей». Однако «индексы для аналитиков» ничего не говорят об усилиях центробанков в этом направлении.
Прозрачность без греческих букв
Представим себе центральный банк, который выполняет все 15 критериев из индекса Барри Эйхенгрина с соавторами или 20 из индекса Al-Mashat. Такого центробанка в мире пока нет, но если бы был, то считался бы невероятно прозрачным: ведь он публикует и оценку функции потерь, и всю макроэкономическую статистику, и даже приводит методологию расчета веерных диаграмм в прогнозе. Но будет ли такой центральный банк прозрачен для населения? Вероятнее всего, обычный человек, попав на сайт этого центрального банка, будет воспринимать весь этот грандиозный объем информации примерно как «Илиаду» на древнегреческом. Сходство будет напрашиваться хотя бы по обилию греческих букв в раскрытых моделях. Красиво, внушительно, но совершенно непонятно.
Чтобы оценить инструментальные усилия центрального банка по коммуникации с широкой аудиторией, мы разработали индекс прозрачности совершенно другого плана, практически никак не пересекающийся с индексами для профессиональной аудитории. С полным текстом статьи можно ознакомиться на сайте Банка России. В основе этого индекса – попытка оценить количество типов информации, нацеленной на широкого читателя регулятора. Вместо кодов моделей здесь – доступность и «человечность» языка, вместо оценки разрыва выпуска – наличие простых версий материалов для населения, вместо операционной цели – оценка четкости сигнала.
Предложенный нами индекс Broader Audience Transparency Index (далее – BATI) состоит из четырех частей, каждая из которых соответствует одной из функций коммуникации с обществом:
- информирование,
- обучение,
- обеспечение подотчетности,
- сигнальная функция.
В целом индекс оценивает, насколько адаптирована информация центрального банка для населения, сколько каналов распространения информации он использует, активно ли занимается обучением аудитории, сообщает ли о своих ценностях и миссии, как отчитывается о невыполнении цели, а также насколько доступны его сигналы и дает ли он их вообще.
Например, среди критериев функции информирования мы учитывали наличие объясняющего материала для широкой аудитории – короткой, написанной более простым языком и визуализированной версии документа о денежно-кредитной политике, которая публикуется наряду с насыщенной техническими подробностями версией для профессионалов. Впервые такую короткую версию использовал Банк Англии в 2017 г., представляя «Отчет об инфляции». В результате активность на сайте банка в течение суток после публикации выросла почти вдвое в сравнении с предыдущими отчетами, а в проведенном затем опросе 70% респондентов отметили, что такой вариант помог им лучше понять содержание отчета.
Мы учли частоту упоминаемости домохозяйств в сообщениях регулятора – исходя из предпосылки, что чем больше люди будут читать о себе (то есть о домохозяйствах) в таких сообщениях, тем выше будет их вовлеченность. Также мы включили в расчет, например, долю личных местоимений, ориентируясь на список 100 лучших речей ХХ века: использование личных местоимений – неотъемлемое условие стиля общения, формирующего вовлеченность. Этой же цели служит использование юмора и эмоциональной лексики. Мы учли, как часто центральный банк дает интервью неделовым СМИ; прилагает ли усилия по повышению финансовой грамотности (способствующей лучшему пониманию действий центрального банка) – например, участвуя в образовательных программах для школьников и студентов; насколько непротиворечивы и однозначны его сообщения; раскрывает ли он свои этические принципы и ценности, разделяемые обществом.
Всего в индексе 40 критериев, 3 из них – штрафные. Они снижают оценки центральных банков за многословие, усложненный синтаксис и противоречивые сигналы, что может ухудшать диалог с обществом.
При составлении критериев мы учли результаты предыдущих исследователей из различных направлений: денежно-кредитной политики, информационной политики государства в широком смысле, маркетинга, бренд-менеджмента и когнитивной психологии. В основе BATI – индикаторы, значение которых было доказано в эмпирических исследованиях или подробно аргументировано в теоретических академических работах. При оценке критериев индекса мы также использовали NLP- и LLM-методы. Логика оценки такая же, как у индексов «для аналитиков»: соответствие критерию дает максимум 1 балл, несоответствие – 0 (наоборот в случае штрафных критериев).
Индекс и рейтинг: результаты
Лидерами нашего рейтинга стали Банк Канады (20,33 балла из 37 возможных), Банк Англии (20,28 балла) и Европейский центральный банк (18,53 балла). Все эти банки прикладывают большие усилия для улучшения коммуникации с обществом. В частности, в последние годы они «переупаковали» свои основные тексты в формат с инфографикой и простым языком. Кроме того, ЕЦБ активно задействовал практически все возможные каналы, чтобы «достучаться» до обычного жителя ЕС, а Банк Канады развернул свою коммуникацию лицом к человеку с помощью простых посылов, сторителлинга, прямого обращения к гражданам и выбора актуальных для них тем.
Банк России в нашем индексе занял 4-е место (17,31 балла). Самой сильной его стороной оказалось обучение аудитории (регулятор использует все продвинутые практики в этой теме: публикует калькулятор инфляции, запустил специальный портал для повышения финансовой грамотности Fincult.info и даже создал мобильную игру «Экономикум»), а также – развитие каналов распространения информации. Отметим также регуляторов Ямайки, Бразилии, Таиланда, делающих в своей коммуникации упор на создание общей ценностной платформы с населением, – они сообщают о своей социально значимой миссии, ценностях, программах благотворительности и деятельности комитетов по этике.
Одним из не вполне ожидаемых выводов для нас стало то, что значения индексов прозрачности для широкой и профессиональной аудиторий не коррелированы. Начиная эту работу, мы думали, что получим высокие значения обоих индексов для развитых стран и более низкие – для развивающихся. На деле мы получили несколько кластеров центробанков по вектору коммуникации. Например, есть банки, которые очень далеко продвинулись в коммуникации с аналитиками, но у них много пространства для развития инструментов общения с населением (например, Чешский национальный банк или Национальный банк Польши). И наоборот: есть банки, коммуникация которых в большей степени «заточена» именно под широкую публику (например, Банк Канады).
Всегда ли высокая прозрачность – благо?
Если центральный банк по всем критериям прозрачности для общества высокопрозрачен, то, возвращаясь к притче о слоне, – а как общество эту прозрачность воспринимает? Ответ на этот вопрос весьма точно сформулировал один из телеграм-каналов, прокомментировавших наше исследование: «Что-то подсказывает, что совсем не в юморе и не в количестве слов в пресс-релизе дело, когда речь идет о реальной прозрачности. Чтобы люди понимали политику, политика должна быть адекватна реальности, а не отрываться от нее». Здесь прозрачность понимается скорее как соответствие ожиданиям. Во многом это рифмуется с отношением аналитиков к теме прозрачности, для которых прозрачный центробанк – это прежде всего предсказуемый центробанк.
В своем исследовании мы оценивали инструментальную прозрачность, то есть набор материалов и их адаптированность для людей, а также сеть их доведения до общества. Метафорически – то, насколько прозрачен и доступен стакан, в который центральный банк наливает воду. Здесь можно с уверенностью сказать, что Банк России обладает весьма прогрессивным набором практик коммуникации с обществом.
Но совсем другой вопрос – насколько суть такой коммуникации (вода в нашей метафоре) соответствует запросам и ожиданиям общества? Ответить на этот вопрос предстоит в рамках совсем другого набора методов, которые лежат в области углубленной социологии. А с помощью обсуждаемой в этой колонке работы мы скорее делаем вывод о том, что если у Банка России есть пространство для улучшения коммуникации с населением, то оно лежит не столько в области ее инструментального развития, сколько, вероятно, в области формирования нарративов.
К слову, о противоречиях в прозрачности. После появления первых индексов прозрачности экономисты принялись тут же регрессировать их на основные макропеременные и индикаторы финансовых рынков, пытаясь понять, есть ли связь между высокой прозрачностью центробанка и тем, насколько он эффективен. Убедительных свидетельств в пользу этого до сих пор не нашлось. В то же время появилось несколько работ, где выражаются сомнения в пользе коммуникации. Одна из них наделала много шума после публикации колонки It’s not always good to talk («Говорить – это не всегда хорошо») в The Economist: речь шла о том, что центральные банки выступают «лидерами мнений», сообщая свои оценки о состоянии экономики и рынков, в результате рынки придают слишком большой вес оценкам регулятора, скупясь на формирование собственных. И это может усиливать возможные ошибки, от которых не застрахован даже самый лучший анализ.
Спустя два десятилетия после публикации той статьи можно предположить, что опасения авторов относительно чрезмерно сильной реакции общества на сообщения центрального банка не подтверждаются. Современные люди живут в очень насыщенной информационной среде, в которой вряд ли стоит опасаться, что голос центрального банка будет заглушать сигналы частного сектора. Опасения современных центральных банков скорее связаны с тем, что их голос не расслышат. Для этого они и используют все эти колонки и видеоролики, записывают регги-хиты и рисуют комиксы. И все же – несмотря на весь пройденный путь – это еще лишь начало построения диалога с обществом.
