Отголоски глобального замедления: России не остаться в стороне

Обычно дискуссия о российском экспорте начинается с обсуждения его нефтегазовой направленности – доля топливно-энергетического комплекса по-прежнему доминирует в стоимостных объемах экспорта товаров и услуг (51,6% в 2018 г.). Однако, если сфокусироваться на физических, а не стоимостных объемах экспорта, мы увидим, что их средний рост на 4,6% в 2016–2018 гг. был во многом обеспечен именно темпами экспорта несырьевых товаров и услуг – в среднем на 8% в год, что объяснялось довольно высокими темпами роста мировой экономики и низким курсом рубля. Далее в статье речь пойдет о динамике именно физических объемов экспорта.

В первые три месяца 2019 г. совокупные объемы экспорта сократились впервые с I квартала 2016 г. – на 0,4% после роста на 2,6% в годовом выражении в предыдущем, IV квартале 2018 г. Данных по физическим объемам за апрель – июнь еще нет, но динамика, скорее всего, ухудшилась: по мере глобального замедления внешний спрос на российскую продукцию снижается, что особенно заметно сказывается на несырьевом экспорте. Многие отрасли – лидеры роста стали аутсайдерами, включая машины и оборудование, сельское хозяйство и продовольствие, химическую продукцию и услуги.

Вместе с партнерами

Динамика российского несырьевого экспорта напрямую связана с изменением темпов роста ВВП наших торговых партнеров. Ее корреляция с экономической динамикой 46 стран, на долю которых приходится 80% поставок несырьевых товаров и услуг, довольно значительная: так, с 2012 г. каждые 0,1 п.п. роста ВВП этой группы стран эквивалентны около 0,7 п.п. роста несырьевого экспорта России (расчеты – скользящее среднее за 4 квартала в годовом выражении).

Темпы роста ВВП торговых партнеров России и динамика несырьевого сектора

Перспективы роста в экономиках наших торговых партнеров разнятся (мы брали прогнозы из апрельского и июльского обзоров МВФ по мировой экономике), но лишь 10 стран из 46 будут расти на уровне или быстрее мировой экономии, то есть выше, чем на 3,5% в год. На эти страны приходится менее 30% российского несырьевого экспорта (см. график).

Рост ВВП торговых партнеров России во втором полугодии 2017 г. – первом полугодии 2018 г. достиг пиковых 3,8–3,9%, но с тех пор опустился до 2,4–2,6% в первой половине 2019 г. На этом фоне темпы роста несырьевого экспорта России упали с 8–15% в годовом выражении до отрицательных значений: –2,4% по итогам первого квартала этого года.

Если предположить, что выявленные зависимости последних 6–7 лет сохранятся и в будущем, то рост российского несырьевого экспорта в 2019 г. может замедлиться с 7,9 до 2,5–4%.

Российский несырьевой экспорт: крупнейшие торговые партнеры и темпы роста их экономик

Перспективы во внешней торговле сырьем тоже нерадужные: мы ожидаем, что по итогам года экспорт нефти, нефтепродуктов и газа сократится на 1–2%. В I квартале рост сохранялся, но замедлился до 1,3% против 6,1% в IV квартале 2018 г. При этом сделка ОПЕК+, по которой Россия обязалась сократить добычу, не так критична: фактическая добыча уже ниже, чем должна быть. Из-за особенностей добычи в зимний период Россия в начале года сокращала производство постепенно, достигнув параметров сделки только в мае, поэтому на объемах экспорта в I квартале соглашение не сказалось. А в мае – июле добыча была ниже, чем требуют договоренности ОПЕК+, из-за загрязнения трубопровода «Дружба», плановых ремонтов и ряда других временных факторов. Учитывая данные за апрель – май, сырьевой экспорт в II квартале мог сократиться на 7–8%.

Добыча и экспорт сырья

Вызов для экономики

Приведенные выше оценки предполагают, что общий рост экспорта в 2019 г. может замедлиться до 0,5–1,5 с 5,5% в 2018 г.

Это ниже прогноза Минэкономразвития (2,3%), но согласуется с последними оценками ЦБ (0,8–1,3%). Прогнозы и наши оценки предполагают, что в дальнейшем, в 2020–2021 гг., рост экспорта может ускориться: до 2,5–3,5% (наши оценки), 3,2% (Минэкономразвития) или 2,7–3,2% (ЦБ). Иными словами, экспорт останется одним из важных драйверов экономического роста России.

Однако все эти прогнозы означают, что рост экспорта в ближайшие три года будет ниже, чем в предыдущие три (в среднем 4,6% в год за 2016–2018 гг.). И для этого есть объективные причины: более низкий рост глобальной экономики из-за рисков торгового протекционизма в мире. Неопределенность относительно исхода этой истории все еще довольно высока.

Поэтому любые негативные новости повлекут за собой очередное понижение прогнозов по мировому росту и, как следствие, станут дополнительным вызовом для российской экономики.

Официальные прогнозы не выглядят недостижимыми, но увеличение темпов роста экспорта (в 2017–2018 гг. он был 5 и 5,5% соответственно) потребует либо ускорения экономического роста в экономиках торговых партнеров России, либо дополнительных усилий и мер со стороны экономической политики.

Принятый в конце 2018 г. национальный проект «Международная кооперация и экспорт» предполагает увеличение несырьевого неэнергетического экспорта с $213 млрд в 2018 г. до $350 млрд в 2024 г. Для этого в нацпроекте предусмотрен набор мер: улучшение логистики международной торговли, устранение таможенных и административных барьеров, предоставление финансовой поддержки экспортеров, а также упрощение визового режима для развития въездного туризма и экспорта услуг.

Помимо этого, логичным является смещение фокуса на страны с более высокими темпами роста ВВП (например, страны Азии и ряд развивающихся стран), которые способны обеспечить более высокий спрос на российскую продукцию. Однако следует принимать в расчет и уровень протекционизма во внешней торговле, и меры по защите внутреннего рынка, которые наиболее активно используют как раз развивающиеся страны. При этом протекционизм дополнительно усиливается на фоне торговых войн, захватывающих все большее число стран. Поэтому фокус на новые рынки сбыта не отменяет работы по расширению присутствия нашей продукции на традиционных рынках. Достижению номинальных целей по экспорту может способствовать благоприятная ценовая динамика, однако в современных условиях замедления глобального роста и структурного снижения инфляции рассчитывать лишь на это было бы рискованно.

Экспорт и ФНБ

Следует также учитывать и фактор обменного курса рубля, который сыграл свою роль в стимулировании экспорта в последние годы. Отчасти это было связано с внешними факторами, отчасти – с новой версией бюджетного правила, которое позволило стабилизировать реальный курс рубля и частично «отвязать» его от нефтяной конъюнктуры. С минимумов 2018 г. реальный эффективный курс рубля (курс рубля к валютам торговых партнеров, взвешенный по их доле, с поправкой на инфляцию) укрепился на 9%, что также могло негативно повлиять на рост экспорта.

Важным для среднесрочных перспектив рубля также будет решение правительства относительно расходования дополнительных нефтегазовых доходов после того, как ликвидная часть Фонда национального благосостояния (ФНБ) достигнет отметки в 7% ВВП.

Если такие решения будут приняты, то, на наш взгляд, де-факто это будет означать повышение базовой цены нефти в рамках бюджетного правила с текущих $40 за баррель (в ценах 2017 г.) и сокращение объема покупок валюты, что, при прочих равных, может привести к установлению более крепкого курса рубля и/или повышению его чувствительности к колебаниям цен на нефть. С одной стороны, крепкий рубль будет способствовать импорту оборудования и технологий, необходимых для переоснащения производств и повышения эффективности. С другой стороны, это снизит конкурентоспособность несырьевой продукции. Поэтому в будущей дискуссии о расходовании ФНБ нужно учитывать влияние этого решения на курс рубля, экспорт, инфляцию и – в итоге – рост ВВП.