Пруденциальный ответ на коронавирус

Экзотичность противостояния финансовых регуляторов распространению COVID-19 обусловлена тем, что экономисты знают, откуда происходит, как развивается и когда заканчивается экономический спад, но мало что знают о рецессии, вызванной пандемией, и как с ней иметь дело. В первую очередь поддерживают домохозяйства и спасают компании, затронутые коронавирусом. Однако, когда экономические последствия карантина оказываются хуже потерь от пандемии, акцент в экономической политике переходит от индивидуальных мер к системным общеэкономическим решениям. Пандемия напрямую отражается на деятельности банков, которые продолжают обслуживать платежи и клиентов. Как они справляются с последствиями коронавируса и когда помощь потребуется уже самим банкам, чье финансовое «здоровье» расшатывается карантином?

Банки в условиях пандемии

Эффекты пандемии, оказываемые на финансовое положение банков, схожи с последствиями классической рецессии. Они проявляются в трех направлениях.

Во-первых, часть заемщиков по своей инициативе или по решению властей прекращает обслуживать долги. Отсутствие входящих процентных платежей ставит под угрозу обслуживание банками собственных долгов. Для минимизации риска ликвидности отдельным банкам требуется замещающее краткосрочное финансирование со стороны кредитора последней инстанции или фискальных властей. Денежная база, большая часть которой состоит из счетов банков в центральном банке, остается без изменений – объем совокупной ликвидности прежний. Однако его неравномерное распределение между банками усиливается, в результате чего отдельным банкам может требоваться помощь.

Во-вторых, происходит падение цен на торгуемые активы, лежащие в основе ценообразования на финансовых рынках – таких как государственные, корпоративные или ипотечные облигации. Обесценение облигаций приводит к реализации ценового риска и сдвигу всей кривой процентных ставок вверх. Учитывая роль безрисковых ставок, трансфертное ценообразование и плавающие процентные ставки, падение цен на рынках базовых активов ведет к увеличению процентных ставок для всех категорий заемщиков. К примеру, около 40% активов банков еврозоны инвестировано в долговые ценные бумаги, причем гособлигации стран европейских правительств составляют почти половину их объема. Для противодействия взрывному росту доходности денежные власти проводят интервенции на облигационных рынках. Некоторые центральные банки, такие как Банк Японии или Резервный банк Австралии, установили целевые значения процентных ставок по гособлигациям средних сроков погашения. Это позволяет как избежать отрицательной переоценки портфеля ценных бумаг, так и задержать рост процентных ставок по кредитным продуктам.

Наконец, в-третьих, неплатежи по кредитам и облигационным займам ведут к прямым потерям банков. Ожидая ухудшения кредитного качества активов, банки вынуждены формировать дополнительные бухгалтерские или пруденциальные резервы. Если объем резервов достаточно велик, банк рискует нарушить регуляторные требования к капиталу и потерять доверие клиентов, а в худшем случае – лишиться лицензии. Ответом на потерю активами кредитного качества является либо ослабление требований к резервам – если трудности считаются временными, – либо капитализация банков – если кризис растянется более чем на год. Соответственно, набор антикризисных инструментов, по которым принято решение, говорит об ожиданиях властей относительно продолжительности пандемии и масштаба потерь от нее.

От частного шока к общему

Распространение пандемии проходит в несколько раундов. В течение первого доход теряют домохозяйства, члены которых оказались заражены, и корпорации, чья деятельность была свернута. По данным оперативного мониторинга Университета Джонса Хопкинса в США, на начало апреля 2020 г. в число 10 наиболее пострадавших экономик входили США, Испания, Италия, Германия, Франция, Китай, Иран, Великобритания, Турция, Швейцария. В общей сложности на них приходился 81% подтвержденных случаев заражения COVID-19. США, как крупнейшая глобальная экономика, стали «зеркалом» пандемии. В число пострадавших секторов входят: добывающие отрасли из-за обвала цен на сырье, транспорт из-за приостановки сообщения между странами и регионами, автомобилестроение из-за прерывания цепочек поставок промежуточных продуктов и запчастей, производство потребительских товаров длительного пользования из-за падения розничного оборота, сектор досуга и развлечений из-за карантина.

Первая реакция финансовых властей носила краткосрочный характер и отражала понимание пандемии как частного шока в ряде секторов. Соответственно, меры ограничивались предоставлением банкам ликвидности, а также смягчением регулирования резервов на возможные потери отдельным категориям заемщиков.

В США первая реакция заключалась в расширении предоставления ликвидности, поскольку считалось, что при столь низких процентных ставках структура инвестиционного и кредитного портфеля не может измениться. Соответственно, ФРС США снизила ключевую ставку до 0,25% и объявила о беспрецедентном бессрочном выкупе неограниченного объема долговых ценных бумаг со вторичного рынка, чтобы придавить их доходность. Ключевая ставка долларового денежного рынка SOFR упала до нуля. По аналогичному пути пошли другие ведущие центральные банки, которые стали заливать рынок деньгами через «пандемический» выкуп активов и смягчать денежно-кредитную политику.

Спасение капитала банков

На втором раунде распространения пандемии частный шок превращается в общий. Тотальный карантин и сжатие совокупного спроса создают негативные эффекты уже вне зависимости от того, какие сектора первоначально пострадали. Это требует более серьезных мер, сравнимых с противодействием системному банковскому кризису. Накопленные ранее буферы собственного капитала и ликвидности должны быть распущены. Они призваны поддерживать текущую платежеспособность банков и помочь им справиться с убытками от неполученных выплат по кредитам. С одной стороны, это позволит банкам работать без формальных нарушений, с другой стороны – делает их неустойчивыми при последующем ухудшении ситуации.

ФРС США приняла решение об изменении на год вперед порядка расчета норматива финансового рычага, регулирующего соотношение собственного капитала и невзвешенных активов банка. Из активов крупнейших банков, превышающих $250 млрд, стало возможно вычитать гособлигации США и депозиты в федеральных резервных банках. С экономической точки зрения гособлигации и безрисковые депозиты и так не требуют от банков покрытия капиталом. Де-факто ФРС вернулась к взвешенному нормативу достаточности собственного капитала, обнулив взвешивание у безрисковых активов и увеличив финансовый рычаг в общей сложности на 2%.

В еврозоне поступили аналогичным образом: ЕЦБ объявил о роспуске буферов капитала, а также призвал банки не выплачивать дивиденды за 2019 или 2020 гг. В Италии, Испании, Германии, Франции и Великобритании контрциклическая надбавка к капиталу, служившая страховкой при изменении кредитного цикла, была обнулена. Кроме того, европейским банкам рекомендовано воздержаться от выкупа собственных акций. Национальный Банк Швейцарии также обнулил контрциклическую надбавку к капиталу и разрешил не учитывать в течение квартала денежные средства на счетах в центральном банке при расчете норматива финансового рычага. Пруденциальное агентство Турции до конца 2020 г. изменило порядок расчета норматива достаточности собственного капитала. В Китае из-за прекращения острой фазы распространения COVID-19 решения по собственному капиталу банков не принимались.

Размораживание ликвидности банков

Роспуск буфера ликвидности возможен, если текущих платежей клиентов хватает для обслуживания собственных обязательств банка и не ожидается бегство вкладчиков. В еврозоне принято общее решение отказаться от выполнения банками норматива краткосрочной ликвидности. Ранее он предназначался для полного самостоятельного покрытия банками стрессового оттока клиентов без какой-либо внешней поддержки. Европейский центральный банк объявил, что банки на неопределенное время не обязаны иметь буфер ликвидности. Соответственно, его решение продублировано в Италии, Испании, Германии и Франции. В Турции объявлено о прекращении действия норматива ликвидности до конца 2020 г. Управление надзора за финансовым рынком Швейцарии разрешило по мере необходимости расходовать буфер ликвидности без формальных нарушений. ФРС для минимизации риска ликвидности обнулила обязательные резервные требования, а Центральный банк Турции – снизил нормативы обязательных резервов по обязательствам в иностранных валютах. В Банке Англии и Управлении пруденциального регулирования Великобритании посчитали, что мер денежно-кредитной политики и ликвидных активов крупнейших банков достаточно, чтобы обойтись без специальных решений.

Отмена требований по ликвидности имеет кратковременный эффект. Тот же норматив краткосрочной ликвидности ориентирован на накопление буфера, которого хватает на один месяц оттока средств клиентов. По мере его расходования нагрузка на поддержание текущей ликвидности банков переходит к центральному банку. Он или путем выкупа относительно ликвидных активов, или за счет рефинансирования будет удерживать банки на плаву для обеспечения бесперебойности клиентских платежей. При полном расходовании банками ликвидных активов последние могут быть переведены на «аппарат искусственного дыхания» – прямые необеспеченные кредиты центрального банка.

Регуляторные отсрочки

Наконец, помимо временного ослабления текущего регулирования, в глобальной экономике отсрочено вступление в силу давно назначенных изменений. Базельский комитет по банковскому надзору принял решение отодвинуть на год, до 2023 г., внедрение изменений к пакету реформ «Базеля III» (который был объявлен в 2017 г.), а также обновленных требований к регулированию рыночного риска (от января 2019 г.) и к раскрытию информации в рамках третьей компоненты Базельского соглашения, включая оценку кредитного и операционного риска, взвешивание активов по внутренним моделям банка (от 2018 г.).

В минувшую пятницу, 3 апреля, Базельский комитет расширил перечень регуляторных послаблений. В частности, отложил окончательное введение маржинальных требований для клиринга внебиржевых деривативов без участия центрального контрагента на один год; сдвинул пересмотр критериев отбора глобальных системно значимых банков на 2022 г.; предложил гибко подходить к формированию бухгалтерских резервов с учетом ожидаемых кредитных убытков и государственных мер чрезвычайной поддержки.

Последнее является особенно болезненным для глобальных банков. Международные стандарты (МСФО 9 об оценке стоимости финансовых инструментов) требуют, чтобы банки формировали резервы на возможные потери не по факту их возникновения, а исходя из ожидаемых потерь. На практике от банков требуется придерживаться вероятностных моделей оценки ожидаемых потерь. Такой системный шок, как пандемия, по идее, должен привести к одновременному росту ожидаемых потерь по всем категориям заемщиков и инструментам. В ответ Совет по международным стандартам финансовой отчетности 27 марта 2020 г. обнародовал разъяснение, что к формированию резервов не нужно подходить механически, и призвал к большей гибкости.

Например, заявляет Совет, введение платежных каникул заемщикам не должно автоматически приводить к признанию значительного увеличения кредитного риска. При формировании резервов банки должны принимать во внимание меры государственной поддержки. Де-факто МСФО 9 из-за COVID-19 перестает работать и банки возвращаются к старой доброй экспертной оценке рисков путем поправочных корректировок к моделированию.

Не имея возможности выпустить исчерпывающее руководство по «пандемическим» корректировкам, Совет переложил ответственность на национальных финансовых регуляторов. Соответственно, Европейский центральный банк, Европейское банковское управление, Европейское управление по надзору за рынком ценных бумаг, Управление суперинтенданта финансовых учреждений Канады, Управление надзора за финансовым рынком Швейцарии, Управление пруденциального регулирования Великобритании обратили внимание банков на возможность не формировать бухгалтерские резервы в полном объеме.

Гарантии совокупного спроса в развитых экономиках

Принятие индивидуальных мер защиты домохозяйств и отдельных секторов экономики исходит из гипотезы о краткосрочном воздействии пандемии и ограничении ее влияния несколькими видами деятельности. Например, предоставляются налоговые отсрочки или реструктуризации кредитов отдельным заемщикам. Такой краткосрочный подход не принимает во внимание межсекторальные связи и совокупный эффект карантина, последствия которого растягиваются на кварталы. Налоговые отсрочки или отсрочки социальных платежей были введены, помимо России, еще в некоторых экономиках, к числу которых относятся Германия, Франция, Испания и Великобритания. Однако в последующем власти были вынуждены пойти гораздо дальше индивидуальных мер.

При переходе от частного к общему шоку более эффективными становятся меры, направленные на замещение падения совокупного спроса в целом (см. таблицу). G20 26 марта заявила, что все вместе они вложат более $5 трлн в мировую экономику, чтобы ограничить потери рабочих мест и доходов. Государственные займы или правительственные гарантии по корпоративным кредитам вводятся в Германии, Франции, Италии, Великобритании, Испании и США, а по сдерживанию безработицы – в Германии, Франции, Италии, Испании и США.

Образцовым пакетом можно считать решение Германии. Совокупные расходы на поддержку экономики составят 750 млрд евро (20% ВВП). Из них 100 млрд евро уйдут в Фонд экономической стабильности для прямых вложений в капитал компаний, 100 млрд евро на заем государственному банку развития KfW для кредитования проблемных предприятий, 400 млрд евро (11% ВВП) Фонду экономической стабильности для предоставления гарантий по кредитам. Правительство Франции создало гарантийную линию на 300 млрд евро (11% ВВП) для новых банковских кредитов, прежде всего малым и средним предприятиям. В Италии ожидается, что противовирусный пакет мер будет включать кредитные гарантии для предприятий и мораторий на выплаты по кредитам и ипотеке. В Испании объявлено о принятии пакета в 200 млрд евро (14% ВВП), половина которого уйдет на государственные гарантии по кредитам для малого и среднего бизнеса. В Великобритании на гарантии по корпоративным кредитам выделено 330 млрд фунтов стерлингов (14% ВВП). Выделяемые объемы сопоставимы со значением для европейских экономик сектора услуг, который преимущественно представлен малыми и средними предприятиями. Доля услуг в ВВП в странах Евросоюза составляет в среднем 66%.

Долги развивающихся экономик

Ситуация среди развивающихся экономик очень сильно отличается от ситуации в развитых. Во-первых, у развивающихся стран сектор услуг меньше: от 38% ВВП в среднем в странах с низким доходом до средних 55% ВВП в странах с доходом выше среднего. И просадка экономики из-за падения спроса на услуги значительно меньше. Во-вторых, развивающиеся экономики не имеют таких же возможностей наращивать дефицит бюджета и госдолг. У них низколиквидный рынок госдолга, а рынки страхования и пенсионного обеспечения недостаточно развиты, чтобы предъявлять высокий спрос. Если среди G20 средний госдолг составляет от 60 до 70% ВВП, то в странах СНГ, к примеру, средний госдолг двое ниже, 29–37% ВВП. В-третьих, немаловажно, что в условиях нулевых процентных ставок в развитых экономиках более высокий уровень госдолга является безопасным для фискальной устойчивости, чего не скажешь о мире развивающихся экономик. Наконец, в-четвертых, в развивающихся экономиках, где инфляционные ожидания носят нестабильный характер, цены высокочувствительны к расходам и дефициту бюджета. Они не могут себе позволить раздачу прямых денежных трансфертов населению («вертолетных денег») или значительное расширение пособий по безработице. Таким образом, не стоит ожидать от них таких же национальных пакетов помощи.

Многие из развивающихся экономик пострадали не столько от COVID-19, сколько от падения цен на сырье и оттока иностранного капитала. Большинство из них не располагают достаточным фискальным пространством для масштабного реагирования на комбинацию шоков. Они сами нуждаются в помощи в виде международных грантов на борьбу с вирусом и экстренных займов международных организаций. Как отметил бывший главный экономист МВФ, а ныне сотрудник Института мировой экономики Петерсона Оливье Бланшар, «помощь развивающимся странам является важной и неотложной задачей не только ради них самих, но и для борьбы с пандемией и, следовательно, для остального мира». МВФ выделил помощь для противодействия COVID-19 Сенегалу ($221 млн), Мадагаскару ($167 млн), Гондурасу ($143 млн), Киргизии ($121 млн), ожидаются займы и другим странам. По оценкам МВФ, его совокупный финансовый потенциал до 2023 г. оставляет порядка $1 трлн.

В ожидании перелома пандемии

Многие экономисты полагают, что ситуация быстро нормализуется. Например, экс-министр финансов США, а ныне профессор Гарвардского университета Лоуренс Саммерс верит, что восстановление произойдет быстрее, чем многие ожидают. Другие, такие как лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман из Городского университета Нью-Йорка, пессимистичны и полагают, что мы имеем дело с «экономическим эквивалентом вызванной медициной комы».

Длительность пандемии напрямую влияет на финансовую устойчивость банковского сектора. А продолжительность восстановления, то есть время, необходимое для возврата к докризисному ВВП на душу населения, зависит от многих обстоятельств. Во многом оно будет зависеть от завершения торговых войн, сохранения ведущими центральными банками мягкой денежно-кредитной политики и снижения неопределенности на финансовых рынках.