Реакция регионов России на внешние шоки: сходства и различия

Возросшая неопределенность в мировой экономике, геополитические конфликты, риски рецессии, увеличение вероятности новых пандемий – все это свидетельствует о том, что в ближайшее десятилетие мир будет наблюдать более высокую частоту внешних шоков. Умение оперативно выявлять изменения в деловой активности может помочь правительствам стран оперативно оценивать масштабы влияния подобных шоков на экономику и принимать решения о необходимой поддержке предприятий и населения.

Однако оперативно измерять деловую активность может быть довольно сложно, особенно если речь идет про большую в территориальном и экономическом смысле экономику: стандартных методов статистики не хватает, а, например, опросы предприятий, даже репрезентативные по отраслям, окажутся нерепрезентативны по регионам, реакция которых может существенно различаться.

Российская экономика за последние несколько лет дважды подверглась значимому воздействию внешних шоков – сначала пандемического в 2020 г., затем санкционного в 2022-м. Насколько сильно пандемия и санкции сказались на росте неопределенности для отечественных предприятий и населения, отличалась ли реакция в разных регионах и, если да, от каких факторов это зависело: в нашей работе мы вместе с Максимом Юревичем (Финансовый университет при Правительстве РФ) и Николаем Городным (НИУ ВШЭ) попытались ответить на эти вопросы.

Наукастинг ожиданий

Первое, с чем сталкивается исследователь-регионалист, когда хочет проанализировать воздействие шоков в России, – это отсутствие регулярных и пространственно детализированных данных о динамике деловой активности. Это объяснимо: стандартные методы статистики существенно запаздывают, проведение масштабных и регулярных опросов слишком дорого.

Для того чтобы ответить на поставленные вопросы и преодолеть проблему недостатка данных, мы обратились к наукастингу – способу измерять деловую активность с использованием методов анализа больших данных. В зарубежных исследованиях наукастинг быстро набирает популярность. Это простой и удобный инструмент, который позволяет анализировать и прогнозировать социально-экономические процессы. Например, частота поисковых запросов в интернете с ключевыми словами «отели, перелеты» позволяет прогнозировать туристические потоки, частота запросов со словами «потеря работы, вакансии» – предсказывать уровень безработицы. Исследователи обращаются к анализу запросов в том числе и для оценки уровня неопределенности и ожиданий экономических агентов. Интерес к таким методам особенно сильно возрос во время пандемии COVID-19, когда методы классических статистических оценок были слишком медленными и теряли свою актуальность на фоне быстро меняющейся ситуации распространения вируса.

Для наукастинга ожиданий деловой активности ключевой проблемой, пожалуй, является отбор слов, частота повторения которых в поисковых запросах позволяет оценивать уровень неопределенности и ожидания населения и бизнеса. Для того чтобы отобрать такие слова, мы проанализировали массив новостных сообщений, содержащих слова «ожидания» или «неопределенность», на портале РБК, который регулярно освещает широкий круг экономических проблем и имеет большую аудиторию в России. Статистика запросов, которые затем мы выявили на основе слов, выбранных в текстах РБК за 2013–2022 гг., учитывалась нами с помощью данных Google Trends в региональном разрезе. Нам пришлось сократить период наблюдения до 2016–2022 гг., поскольку сервис Google Trends в 2010–2016 гг. дважды пересматривал систему сбора и обсчета исходных данных, в том числе принципы геопозиционирования.

После обработки данных статистики запросов мы построили три индекса, отражающих общую неопределенность в экономике, неопределенность (и ожидания) отдельно бизнеса и населения.

Индексы региональных ожиданий

Оказалось, что построенные нами индексы довольно хорошо отражают как позитивные, так и негативные шоки в российской экономике за последние годы.

Самые масштабные негативные шоки ожиданий деловой активности увязываются с началом СВО, началом коронавирусной пандемии на территории России, введением санкций в 2022 г. При этом появление шоков ожиданий детерминируется не самими этими событиями, а экономическими последствиями, которые возникли на территории страны, то есть шоки ожиданий проявились с небольшим лагом относительно события-триггера.

Примером положительного шока являются события июля 2018 г., когда проведение чемпионата мира по футболу в России совпало с масштабными кадровыми перестановками в руководстве министерств и регионов страны.

В целом в рассматриваемом периоде 2016–2022 гг., во-первых, волатильность ожиданий деловой активности выше в более развитых регионах (по уровню подушевого ВРП). В них выше доля промышленности, больше предприятий работает на внешних рынках, население имеет более высокий уровень доходов. А, как известно, любые шоки создают больше неопределенности именно для этих категорий предприятий и населения (график 1).

Наблюдения подтвердились посредством эконометрического анализа: при прочих равных и при контроле за уровнем доступа к интернету, более богатые регионы в среднем имеют более высокую волатильность индекса – то есть более беспокойны.

Высокую чувствительность развитых регионов к внешним шокам мы отмечаем и по данным отдельно 2022 г., когда всплеск неопределенности оказался максимальным на периоде нашей выборки. Наибольшее волнение наблюдалось у финансово-экономических центров (Москва, Петербург) и у сырьевых экспортно ориентированных регионов. В 2022 г. индексы ожиданий деловой активности предприятий характеризовались большей волатильностью также в регионах-середняках. Возможным объяснением может быть то, что санкции против российской экономики прежде всего ударили именно по финансовым центрам, по регионам активного присутствия иностранного бизнеса, а также по регионам – экспортерам нефти и газа. Бизнес в таких регионах, как правило, гибче, быстрее реагирует на внешние шоки, однако при этом и лучше адаптируется к меняющимся условиям (график 2).

Во-вторых, ожидания деловой активности в рассматриваемом периоде также наиболее волатильны в финансово-экономических центрах высокоразвитых регионов (Москва и Московская область, Петербург), в развитых регионах с диверсифицированной экономикой. Это может быть связано с тем, что в таких регионах население обладает более высокой финансовой грамотностью, активнее участвует в страновой повестке, использует разные источники информации, в том числе разные онлайн-ресурсы. Кроме того, население в относительно более богатых регионах с большей вероятностью могло пострадать от высокой волатильности валютного курса в феврале 2022 г., а также от санкций, связанных с ограничениями на оборот иностранной валюты.

Мы также нашли, что более высокий охват населения интернетом увеличивает беспокойность региона. И это также вполне ожидаемый результат. Чем больше доля населения, у которого имеется доступ в интернет, тем больше источников информации доступно в регионе и тем выше будет беспокойство в случае наступления отдельных событий.

В-третьих, ожидания деловой активности бизнеса в менее развитых аграрных (например, Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская, Чеченская республики, республики Алтай, Ингушетия, Калмыкия) и сырьевых (например, Магаданская область, Чукотский АО) регионах в целом демонстрируют низкую волатильность. Возможным объяснением может являться то, что в менее развитых регионах бизнес менее настроен на долгосрочное существование, ориентирован скорее на выживание, и внешние шоки, таким образом, уже не так существенно влияют на общее настроение. Подтверждение этому наблюдению мы видим и в 2022 г., когда наименее развитые регионы по-прежнему остались в числе тех, чья волатильность среди субъектов Российской Федерации оказалась наименьшей.

Построенные индексы смогли продемонстрировать достаточно высокую степень адекватности и как инструмент отражения шоковых событий в экономической и политической жизни страны, и в качестве предиктора возможных изменений ожиданий. Эти результаты могут быть полезны для принятия решений в области экономической политики и для исследований экономики регионов и прогнозирования их реакций на шоки.

Полный текст статьи опубликован в журнале «Вопросы экономики», №3, 2024.