Углеродные перспективы: экологическое регулирование и российская энергетика
Для России обеспечение надежного снабжения электроэнергией и ее ценовая доступность традиционно являются более высокими приоритетами, чем экологические цели, а колоссальные углеводородные запасы страны обеспечивают стабильность и ценовую конкурентоспособность газовой генерации. Вместе с тем давление со стороны международных инициатив по защите окружающей среды растет.
Механизм трансграничного углеродного сбора (carbon border adjustment mechanism, СВАМ), введение которого ожидается в 2023 г., – часть европейского «Зеленого курса» (Green Deal), предусматривающая плату за импорт продукции с высоким углеродным следом. Хотя детали механизма еще не определены окончательно, его введение может негативно повлиять на ценовую конкурентоспособность российских экспортеров.
Евросоюз – крупнейший торговый партнер России, на него в 2020 г. приходилось 37,5% совокупного российского экспорта. Основные экспортно ориентированные отрасли России, включая нефтегазовую, металлургическую и горнодобывающую, а также химическую промышленность и производство удобрений, характеризуются высокой энергоемкостью. По оценкам Platts Analytics (подразделение S&P, специализирующееся на товарно-сырьевых рынках. – Прим. «Эконс»), в России углеродоемкость электричества составляет 0,50 т СО2/кВт*ч. Это выше соответствующих показателей Западной Европы (0,20 т/кВт*ч) и США (0,37 т/кВт*ч), но лишь немного превышает среднемировое значение (0,48 т/кВт*ч).
Согласно официальной цели России в рамках ратифицированного ею в 2019 г. Парижского соглашения, к 2030 г. уровень выбросов в стране должен снизиться до 70% от значений 1990 г. В России возникли активные экологические инициативы, направленные на повышение уровня раскрытия информации об изменениях климата, отмечается рост спроса инвесторов и конечных потребителей на экологически чистую энергию. Разрабатывается соответствующее законодательство, включая закон об ограничении выбросов парниковых газов, принятый Государственной Думой в июне 2021 г., и региональные пилотные проекты по декарбонизации на Сахалине и в других регионах. Тем не менее пока неясно, насколько значительного прогресса удастся достичь российским властям до вступления в силу трансграничного углеродного сбора через два года.
Европейский сбор
Сейчас в России нет национального механизма ценообразования в отношении выбросов углекислого газа. Но углеродный след электроэнергии будет все важнее для российских промышленных потребителей, особенно для экспортеров, компаний с листингом на бирже и компаний, принявших на себя экологические обязательства.
ЕС планирует представить детали СВАМ в июле 2021 г. и запустить его в 2023 г. Влияние этого налога на экспортеров может быть посильным в финансовом отношении в ближайшие годы, однако по мере увеличения разницы в уровнях выбросов между Россией и ЕС углеродоемкость приобретаемой электроэнергии может стать важным фактором конкурентоспособности. По оценкам BCG, сумма налогов, которую должны будут выплатить российские экспортеры, включенные в европейскую схему торговли квотами на выбросы парниковых газов (СТВ ЕС, Emissions Trading System), составит $3–4,8 млрд в год. Цена на углеродные квоты в рамках схемы при этом выросла примерно с 30 евро/т в середине 2020 г. более чем до 50 евро/т в мае 2021 г., а список отраслей, в отношении которых она применяется, был расширен.
Детали трансграничного углеродного налога пока не определены. Для российских экспортеров и для их поставщиков электроэнергии основные вопросы, в отношении которых нет ясности, касаются стандартов отчетности и верификации, точного перечня отраслей, который будет применяться на разных этапах введения углеродного налога, не говоря уже об окончательной цене углеродных единиц в ЕС.
Российский след
Указ президента, подписанный в ноябре 2020 г., устанавливает целевой показатель снижения выбросов – 70% от уровня 1990 г. (с учетом изменений в землепользовании и лесном хозяйстве). Несмотря на заявление президента в июне 2021 г. о том, что в следующие 30 лет накопленный объем чистой эмиссии парниковых газов должен быть ниже, чем в Европе, ни точная цель, ни стратегия ее достижения пока не определены.
При этом объем совокупных выбросов CO2 в России в 2019 г. составил около 1,7 млрд т, а в Европе – около 2,9 млрд т. Поэтому России необязательно достигать нулевых выбросов к 2050 г.; объем эмиссии может оставаться стабильным – в зависимости от динамики декарбонизации в ЕС и методологии расчета уровня выбросов. Например, учитывая продолжительность нахождения парниковых газов в атмосфере и изменения в землепользовании, Россия теоретически может достичь долгосрочной цели и без существенного изменения объема выбросов парниковых газов, если к 2050 г. снижение выбросов в ЕС составит лишь 50% от текущего уровня.
Но показатели европейских стран последовательно сокращались в последние десятилетия, и ускоренная декарбонизация по мере движения европейских стран к чистым нулевым выбросам потребует соответствующего сокращения и в России.
По оценкам Platts Analytics, до 2050 г. разрыв в декарбонизации между Россией и остальным миром будет увеличиваться, так как углеродоемкость российской электрогенерации будет снижаться слишком медленно: декарбонизацию российской электроэнергетики замедляют прочные позиции газовой генерации и минимальное использование возобновляемых источников энергии. В России в 2020 г. мощность солнечной и ветровой генерации составляла лишь 0,3% совокупного объема генерируемой электроэнергии.
Газификация позволяет стимулировать экономическое развитие российских регионов и использовать огромные запасы газа, однако почти не влияет на внутренний спрос на газ.
Российское правительство рассматривает повышение газификации экономики как эффективное в плане затрат средство снижения зависимости энергетики от дизельного топлива и нефтяных энергоносителей, особенно в промышленном секторе. В частности, правительство побуждает ПАО «Газпром» инвестировать в газификацию удаленных регионов, например, в рамках Стратегии развития Дальнего Востока.
С 2000 г. степень газификации в стране возросла с 50% до 70%, хотя в сельской местности этот показатель достиг только 62%.
94% спроса на электроэнергию в России обеспечивают два типа конечных потребителей: промышленность (включая энергетику) и здания (жилые и коммерческие). За счет них спрос на электроэнергию может увеличиться к 2050 г. на 26%. Темпы роста спроса на электроэнергию, по прогнозу Platts Analytics, до 2050 г. будут составлять в среднем около 0,7% в год. Даже такой невысокий рост может обусловить рост инвестиций в альтернативные источники энергии: возобновляемые источники энергии, гидро- и атомная энергетика будут обеспечивать 64% дополнительного роста нагрузки. Но при этом электростанции, работающие на угле и газе, будут по-прежнему расти в абсолютном выражении. Чтобы объем теплогенерации снижался, пришлось бы одновременно увеличить ввод возобновляемых источников энергии и существенно отложить вывод из эксплуатации старых АЭС, что маловероятно: большинство из них построены в 1970-х и требуют вывода из эксплуатации в самое ближайшее время.
«Зеленое» будущее
Хотя углеродоемкость электроэнергетики в России выше, чем во многих европейских странах, в 2020 г. 40% выработки электроэнергии в России приходилось на долю низкоуглеродных источников – ГЭС и атомные станции. Теоретически доля низкоуглеродных источников энергии должна быть достаточной для удовлетворения потребностей крупнейших российских экспортеров, а также других потребителей, обязанных публиковать экологическую отчетность.
В июне 2021 г. российская Госдума приняла во втором чтении законопроект о снижении уровня выбросов парниковых газов, введении «зеленых» сертификатов и климатических проектах. Он предполагает предоставление крупными компаниями отчетности о выбросах, а также вводит понятия климатических проектов и углеродных единиц. В то же время в Энергетической стратегии России, одобренной в 2020 г., основной акцент сделан на снижении выбросов за счет повышения эффективности (повышения коэффициента использования топлива, снижения потерь в электросетях, повышения энергоэффективности зданий и др.), а не развития возобновляемых источников энергии.
В свою очередь, Минэкономразвития и госкорпорация ВЭБ.РФ подготовили проекты российской «зеленой» таксономии. А правительство одобрило «дорожную карту», согласно которой Сахалин станет пилотным регионом, в котором углеродная нейтральность будет достигнута уже к 2025 г. «Дорожная карта» предусматривает, что региональная система торгов квотами на выбросы СО2 начнет действовать в сентябре 2021 г. – июле 2022 г. и должна быть синхронизирована с соответствующими международными системами. Другие регионы (в частности, Калининградская область) также рассматривают региональные пилотные программы декарбонизации.
Стандарты экологической отчетности формируются как в ЕС, так и в России, но необязательно одинаковым путем, а потому гармонизация регулирования приобретает первостепенное значение для российских компаний. В принятой в марте 2021 г. резолюции по введению трансграничного углеродного сбора Европарламент подчеркнул, что у иностранных компаний должна быть возможность доказать – в соответствии со стандартами ЕС в отношении мониторинга, отчетности и контроля, – что углеродный след в их продукте ниже уровня, установленного в ЕС, и, таким образом, снизить платеж, чтобы создать стимулы для инноваций и инвестиций в устойчивые технологии.
Даже если российские сертификаты не будут признаны на международном рынке, российские производители низкоуглеродной электроэнергии могут попытаться получить международные сертификаты. В частности, EN+ получила сертификат I-REC в конце 2020 г. для солнечной электростанции, а ПАО «ТГК-1» получило такой сертификат в 2021 г.
Но хотя «зеленые» сертификаты или прямые договоры о покупке электроэнергии ГЭС и АЭС могут улучшить отчетность, они не изменят энергобаланс России и общий объем выбросов. Таким образом, эти сертификаты не соответствуют заявленным конечным целям «зеленой» политики ЕС и механизма углеродного налога, а перераспределяют низкоуглеродную электроэнергию тем потребителям, кому важен углеродный след (например, экспортерам), а высокоуглеродная электроэнергия поступает другим потребителям, у которых нет обязательств отражать углеродный след в отчетности.
Осторожная господдержка
В отличие от пакетов масштабной поддержки генерации на основе возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в ЕС, господдержка этого сегмента в России выглядит весьма осторожной. В секторе ВИЭ действуют специальные договоры поставки мощности, которые, по сути, аналогичны договорам, используемым для строительства и модернизации объектов традиционной теплогенерации, гидрогенерации и атомной энергетики (когда поставщик принимает на себя обязательства по строительству и вводу объекта в эксплуатацию, а ему гарантируется возмещение затрат через повышенную стоимость мощности. – Прим. «Эконс»). Это довольно необычно, принимая во внимание непостоянство выработки ВИЭ, и отличается от часто применяемых в ЕС льготных тарифов или субсидий.
Себестоимость ветровой и солнечной генерации в России существенно выше, чем в других странах, и выше, чем у традиционной газовой генерации. Основная причина в том, что в наиболее населенных российских регионах (Москва, Санкт-Петербург и близлежащие регионы) нет достаточных солнечных и ветровых ресурсов. Самые ветреные районы России на побережье Арктики малонаселенные, а оборудование для ветрогенерации должно соответствовать сложной логистике региона (отсутствие развитой транспортной инфраструктуры) и его суровым климатическим условиям (снег, низкие температуры). Рост в сегменте возобновляемых источников энергии отмечается главным образом в южных регионах страны с более подходящими климатическими условиями и достаточным спросом на электроэнергию (Оренбургская, Ростовская, Астраханская, Самарская области, Ставропольский край и др.).
В 2020 г. самые низкие цены на выработку электроэнергии, указанные в новых заявках на участие в проектах ветроэнергетики, были ниже затрат некоторых новых атомных и угольных станций, на уровне 65000 руб./кВт*ч. Это обусловлено началом производства оборудования для генерации на основе ВИЭ в России иностранными и российскими компаниями (компания Vestas начала производство ветровых турбин в Ульяновске совместно с АО «РОСНАНО»; Siemens открыл завод по производству ветровых турбин в Ленинградской области; «Росатом» развивает производство ветровых турбин; Hevel производит солнечные модули в Новочебоксарске). Наличие российского оборудования имеет очень большое значение в связи со строгими требованиями о наличии продукции местного производства, необходимыми, чтобы проекты могли участвовать в государственной программе поддержки развития ВИЭ.
Корпоративный спрос
Помимо господдержки, развитию генерации на основе ВИЭ в России будут способствовать повышение интереса со стороны крупных промышленных компаний, особенно экспортеров и компаний, которые приняли на себя экологические обязательства. Многие компании, работающие в России, добровольно устанавливают целевые показатели по снижению выбросов, сталкиваясь с растущими экологическими запросами со стороны инвесторов и подрядчиков.
С одной стороны, для снижения объема выбросов на экспортно ориентированных предприятиях некоторые крупные российские компании собираются реструктурировать свои портфели активов исходя из интенсивности выбросов углекислого газа. В частности, сталелитейная компания «Евраз» планирует вывести угледобывающие компании из состава группы. «ОК РУСАЛ» рассматривает выделение добывающих активов, предприятий по производству глинозема и алюминия с высоким углеродным следом в отдельную структуру. Хотя реструктуризация не обеспечивает реального снижения выбросов, это свидетельствует о том, что компании все более чувствительны к углеродному следу.
С другой стороны, надбавки, платежи за мощность и перекрестное субсидирование сектора бытовых потребителей приведут к росту счетов промышленных потребителей за электроэнергию, что может сделать привлекательным строительство собственных генерирующих мощностей. Кроме того, это может стать самым простым способом снижения выбросов, который меньше всего зависит от изменений режима регулирования. В частности, «Газпром нефть» использует солнечную энергию на своем нефтеперерабатывающем заводе в Омске, где число солнечных дней в году составляет в среднем 308. «ЛУКОЙЛ» использует энергию из возобновляемых источников на предприятиях в Болгарии и Румынии; компания инвестировала в установку солнечных панелей на нефтеперерабатывающих заводах в Самаре и Волгограде.
Предприятия малого и среднего бизнеса на юге России все чаще устанавливают солнечные панели на крыше в целях снижения расходов на электроэнергию, особенно после принятия закона о микрогенерации. Для изолированных энергосистем в малонаселенных районах с плохой логистикой (Арктическая зона, Дальневосточный федеральный округ) распределенная энергосистема на основе возобновляемой энергетики, которая дополняется термогенерацией, может быть привлекательной в экономическом отношении в сравнении с сетями электропередачи большой протяженности. Некоторые из этих районов характеризуются довольно благоприятными ветровыми и солнечными условиями (например, побережье Северного Ледовитого океана, Приморский и Хабаровский край, Бурятия), хотя оборудование для ветровой и солнечной генерации придется приспособить к суровым погодным условиям, что может сделать генерацию более дорогостоящей, и транспортировать в районы со слабо развитой транспортной инфраструктурой. Кроме того, экономические стимулы для частных инвестиций в развитие ВИЭ менее очевидны также по причине субсидирования правительством поставок топлива в некоторые отдаленные районы (так называемый «северный завоз»).
Возможностью для роста российских возобновляемых источников энергии может стать водород. В частности, Enel рассматривает возможность производства водорода на базе строящейся Кольской ветростанции для последующего экспорта в соседние скандинавские страны. «Росатом» (и его дочерняя компания АО «Атомэнергопром») имеет значительный потенциал для производства так называемого «желтого» водорода. В апреле 2021 г. EDF и «Росатом» заключили соглашение о совместном продвижении проектов в области «чистого» водорода в России и Европе, которое может создать площадку для будущего технологического развития; «Росатом» также заключил соглашение с правительством Сахалинской области о сотрудничестве по развитию водородного кластера с поставками на рынок стран Азиатско-Тихоокеанского региона. И все же эти планы находятся лишь на очень раннем этапе реализации. Кроме того, мировой рынок водорода только начинает развиваться и характеризуется значительной неопределенностью относительно спроса и предложения.
