Закон на языке искусственного интеллекта

Суть цифровизации – перенос в компьютер тех знаний и функций, которыми ранее обладал исключительно человек. Один из самых простых и наглядных примеров – современные сервисы такси: знания о расположении всех машин на карте города переданы от диспетчера-человека диспетчеру-роботу, а знания об улицах города загружены в геоинформационную систему, так что водитель может полагаться на цифровые сервисы, помогающие ему как принимать заказы, так и выбирать оптимальный маршрут. Другой пример – робоюристы: в корпоративном мире юристы традиционно были уникальными носителями правовых знаний, и, чтобы интерпретировать и использовать юридические документы, бизнесу были необходимы штатные юристы или услуги юридических фирм. Сегодня технологии искусственного интеллекта позволили создать робоюриста для интерпретации и перевода юридических документов в «смысл для бизнеса» и, наоборот, из «смысла» в документы: например, такой робот может сформировать проект договора, если сформулировать в чат-бот необходимые условия в свободной форме.

Рынок быстро меняется, и каждый день скорость изменений нарастает: появляются новые технологии, новые бизнес-модели, новые участники, новые рынки. Регулятор должен соответствовать сложности рынка и поддерживать скорость его изменения. Поэтому регулирование становится динамичнее – растет система нормативных требований, а новые акты появляются быстрее. С одной стороны, бизнесу приходится обрабатывать и внедрять все больший объем требований, растут затраты на комплаенс; с другой стороны, система нормативных актов становится сверхсложной и слабоуправляемой. Особенно это проявляется на стыке зон ответственности в областях экономики, регулируемых несколькими организациями. В системе правовых норм растет число противоречий и неполных логических цепочек, а попытки преодолеть сложность старыми инструментами приводят к обратному эффекту.

Для решения вышеописанных сложностей во многих странах проводят исследования и практические эксперименты по переводу нормативных требований в машиночитаемую форму, чтобы их обработка выполнялась алгоритмами. Предполагается, что это позволит ускорить, упростить и удешевить внедрение новых нормативных требований в бизнес.

В публикациях регуляторов разных стран прослеживается общий тезис, что нецелесообразно переводить в машиночитаемый вид существующие законы – необходимо изначально прорабатывать законы под цифровое использование. Кроме того, нецелесообразно переводить в код верхнеуровневые рамочные законы, задающие базовые понятия и отношения (например, Конституцию). Таким образом, машиночитаемое право имеет ограниченную область применения.

Направления цифровизации в сфере права

Отношения компаний описываются и определяются системой правовых норм, которые являются моделью реальных социально-экономических процессов. В перспективе часть норм может быть переведена в цифровой формат, с которым взаимодействуют ИТ-системы компаний. Через такие информационные каналы можно быстро обмениваться данными или внедрять изменения правовых норм. Это возможно, потому что социально-экономические процессы в большом объеме перешли в цифровое поле, где активность участников оцифрована и, следовательно, лучше поддается обработке со стороны машины. В перспективе применение машиночитаемых норм позволит внедрять требования так же просто, как обновление приложения на смартфоне, которое происходит одновременно у всех пользователей, для разнообразных моделей смартфонов и компаний-разработчиков.

Машинопроектируемое право, то есть использование компьютерных систем для разработки правовых норм, представляет эти нормы в виде связанных логических элементов – юридических конструкций. Программы позволяют человеку полуавтоматически выявлять противоречия, оборванные логические цепочки и другие логические несоответствия (ошибки), оценивать возможный коррупционный эффект, наглядно показывать связи с другими нормами. Разработка правовых норм в виде формальных логических конструкций в дальнейшем позволит автоматически переводить их в машиночитаемую форму и использовать в ИТ-системах.

Киберправосудие – сейчас большое количество исследований проводится в направлении автоматизации судебной системы – речь идет не о замене судей роботами, а об усилении судьи-человека за счет цифровых аналитических инструментов. Так, Европейская комиссия по эффективности правосудия (CEPEJ) сформировала рабочую группу по киберправосудию и опубликовала дорожную карту на 2021 год.

Городские системы видеонаблюдения за дорожным трафиком с фиксацией нарушений правил дорожного движения и полуавтоматическим оповещением о штрафах – это пример действующей системы киберправосудия. Концентрация данных о дорожном движении позволяет рассчитать для каждого водителя «индекс безопасного вождения». Это шаг в сторону превентивного регулирования. Система реагирует не только на произошедшие события (нарушения правил дорожного движения или случившиеся дорожно-транспортные происшествия), но и прогнозирует их вероятность в будущем. Индекс дает возможность персонализировать тарифы ОСАГО и не допускать «лихачей» до машин каршеринга.

Системы идентификации и расследования преступлений – инструменты автоматизированной обработки сложной информации, технологии искусственного интеллекта и обработки больших данных активно применяются в мире и для поддержки работы следователей, в том числе для идентификации схем финансовых преступлений.

Машиночитаемое право имеет очевидное применение в RegTech (Regulatory Technology, технологии, используемые бизнесом для исполнения требований регулятора) и SupTech (Supervisory Technology, используются регулятором для повышения эффективности надзора).

Исследования ведутся в двух направлениях – машиночитаемое право (закон как код) и машиноисполняемое право (ИТ-решения для интерпретации такого кода). Стандарт отчетности XBRL, внедренный Банком России, – пример цифровизации взаимодействия между участниками рынка и регулятором.

Разные проекты в данном направлении сводятся к однократному созданию платформы (API, Application Programming Interface), которая впоследствии позволит автоматически изменять нормы в виде передачи настроек, без дополнительной разработки.

Управление финансового регулирования и надзора Великобритании реализует проект цифровой регуляторной отчетности. Задача проекта – полностью перевести взаимодействие между регулятором и участниками рынка в цифровую форму: во-первых, публиковать требования в машиночитаемом виде и, во-вторых, реализовать надстройки в ИТ-системах бизнеса, которые позволят автоматически применять нововведения в комплаенс и отчетности. В 2018–2019 гг. прошли две пилотные стадии с семью банками, а в настоящее время проходит третья стадия, включающая координацию с Банком Англии.

Другое популярное направление – налоговое право. Франция, Италия, Новая Зеландия, Австралия и другие страны присоединились к проекту OpenFisca – это открытая исследовательская платформа для экспериментов в сфере машиночитаемого представления информации о налоговых требованиях и реформах. Платформа может использоваться для имитационного моделирования налоговых выплат при различных сценариях. Налоговое право – это хорошо формализуемая область, которая имеет значительный потенциал цифровизации. В Австралии подобная инициатива входит в общую программу Rules as Code по цифровизации права. В России Минцифры совместно с Минэкономразвития создают реестр обязательных требований, в котором будут оцифрованы требования, описываемые системой нормативно-правовых актов. Проект решает две задачи: инвентаризацию и нормализацию системы требований; обеспечение быстрого, удобного и публичного доступа к требованиям через API. Проект реализуется в рамках реформы контрольной и надзорной деятельности.

LegalTech и LawTech – это направления из сферы информационных технологий, связанные с внедрением ИТ-решений в существующем правовом поле: инструменты для работы с документами, юридические справочники и поисковые системы, удаленное взаимодействие с юристами, системы обработки жалоб, виртуальные помощники и другие. LawTech – сервисы, выполняющие юридические услуги для конечных пользователей, например виртуальные помощники. LegalTech – сервисы для профессиональных юристов, такие как справочные системы.

Решения LegalTech и LawTech предполагают использование потенциала цифровых технологий не для развития правовой системы, а только для повышения эффективности работы в существующей системе. В 2019 г. Deloitte опубликовала исследование российского рынка юридических услуг, в котором в качестве основного барьера автоматизации юридических сервисов указаны особенности существующей правовой системы России. Тем не менее активные работы в сфере цифровизации права проводятся в  «Сколково», в МФТИ, в РАНХиГС и в других исследовательских центрах России.

Смарт-контракты – программный код, фиксирующий договоренности сторон и исполняющийся автоматически, при выполнении условий контракта. Чаще всего смарт-контракты реализуются в блокчейн-платформах и связаны с цифровыми активами.

Платформа обеспечивает исполнение («исполнительная власть»), но не ограничивает стороны по составу соглашений. Смарт-контракты, загруженные в блокчейн, не могут быть исправлены. Поэтому при разработке сервисов, основанных на смарт-контрактах, на первый план выходит проблема аудита кода. Существуют консалтинговые компании, специализирующиеся на аудите кода смарт-контрактов.

Еще одна проблема – цифровая идентичность: часто необходимо быть уверенным, с кем именно заключен контракт. Система должна обеспечивать свойство контрагента не быть анонимным. Тем не менее в ряде стран смарт-контракты имеют юридический статус традиционного договора, так как обладают всеми существенными условиями.

Риски и перспективы цифровизации права

Цифровизация права связана как с большими возможностями, так и с большими рисками. Ошибки возможны в любых элементах системы, и они будут допускаться. Необходим механизм поиска и устранения ошибок, особый контроль критических узлов и оценка последствий потенциальных ошибок.

ИТ-системы подвергаются хакерским атакам. В случае сложных систем целью атаки может выступать любой узел системы или связи между ними. Кроме того, возможно формирование искусственной среды, в которой существующие алгоритмы будут вести себя незапланированно (как в гипотетическом примере с автомобилем под управлением искусственного интеллекта: если его обвести двойной линией мелом на асфальте, то он не сможет тронуться с места). При построении систем национального масштаба необходимо учитывать, что атака может исходить от другого государства, а ресурсы хакеров могут быть неограниченны.

Как это ни парадоксально, при автоматизации на первый план выходит человеческий фактор. Централизация власти и потоков данных приводит к повышению требований к компетенциям и ответственности лиц, принимающих решения. Сокращается расстояние между «намерением» и «воздействием на рынок».

В целом описываемые ИТ-системы существенно сложнее используемых сегодня в бизнесе, отсюда следует целый каскад рисков, связанных с развитием и обслуживанием систем такого масштаба.

С другой стороны, открываются новые возможности, вот лишь некоторые из позитивных эффектов:

• снижение сложности системы норм и требований для человека (скрытие сложности «под капотом» – below the API);
• сокращение ошибок, противоречий и незавершенных логических цепочек в системе правовых норм;
• повышение разрешающей способности государственного управления за счет развития инструментов управления сложностью;
• управление в режиме реального времени (получение данных и воздействие);
• персонализированное регулирование;
• совмещение когнитивных способностей человека и возможностей компьютеров по обработке больших объемов и потоков данных.

Правовая сфера обладает огромным потенциалом для цифрового развития. Наибольший эффект цифровизации будет достигаться не за счет автоматизации отдельных задач, а благодаря применению цифровых технологий на уровне системы в целом. Несмотря на технологическое преимущество, ИТ-компании и бизнес не привыкли выступать в роли регулятора рынка, поэтому в разных странах регуляторы и исследовательские центры выступают ключевыми драйверами цифровизации права.

С запуском цифрового права часть контуров государственного управления будет переведена из правовой сферы в прямой информационный обмен, а государство станет цифровой платформой для экономики. Такая система будет обладать в первую очередь свойством невероятно быстрого вступления изменений в силу и невероятно быстрой обратной связи на применяемые изменения. Новые скорости потребуют качественно нового подхода к управлению такой платформой, а принимаемые решения должны будут учитывать большое количество факторов. Для того чтобы функционировать в режиме устойчивого развития и сохранять целостность, сложность платформы, очевидно, должна превосходить сложность составляющих ее компонент. Переход на такую систему означает существенный сдвиг парадигмы управления экономикой: это вызов, который, тем не менее, позволит перейти на качественно иной уровень взаимодействия государства и бизнеса.