Новые вызовы: будущее цифровых денег, конкуренция валют и независимость центробанков
«Диалоги по цепочке». Выпуск 14. Беседуют Кеннет Рогофф, профессор Гарвардского университета, и Рубен Ениколопов, ректор Российской экономической школы.
Ениколопов: Дорогой Кен, большое вам спасибо, что смогли со мной встретиться. Я слушал ваш курс по макроэкономике достаточно давно, и с того времени в мире произошло много интересных изменений.
Рогофф: Это точно.
Ениколопов: Об этом я и хотел поговорить – о новых вызовах последних лет. И один из таких значимых вызовов мы в некоторой степени предвидели и сейчас уже с ним столкнулись. Я говорю о появлении криптовалют и о том, как они повлияют на денежно-кредитную политику и как изменят и осложнят деятельность центрального банка. Очень хотелось бы услышать ваше мнение о том, что представляют собой эти вызовы, и о будущем криптовалют.
Рогофф: Думаю, криптовалюты представляют интерес с точки зрения технологий. Сейчас много событий происходит в цифровом пространстве. Но если сузить тему до того, что обычно люди подразумевают под новыми технологиями, – биткоина и криптовалют, то не думаю, что у криптовалют есть будущее в долгосрочной перспективе. Сомневаюсь, что они повлияют на денежно-кредитную политику. Потому что мне кажется, что эта сфера будет регулироваться, чтобы предотвратить, например, отмывание денег и уклонение от уплаты налогов. Криптовалюты должны подчиняться тем же законам и нормам, что и обычные валюты. И, мне кажется, как только это случится, они станут неликвидными и мы о них больше не услышим. А вот появление цифровых, не крипто-, валют и в перспективе появление цифровых валют центробанков – важный вопрос. Еще более важный вопрос – вызов, который технологии представляют для банков, потому что будущее финансовой и многих других сфер – данные. А крупные технологические компании лучше управляются с данными, чем банки, что очень нервирует последних. И это большая проблема и для центробанков.
Ениколопов: Одна из проблем, о которой вы упомянули, заключается в том, что в настоящее время существует только частная криптовалюта и поэтому, когда говорят о криптовалютах, обычно имеют в виду частные. Но в будущем, насколько я понял из ваших слов, можно ожидать появления криптовалют центральных банков. Как эти технологии повлияют на центральные банки и на конкуренцию между ними?
Рогофф: Это не невозможно, но и не так просто предсказать. Китай собирается выпустить цифровую валюту. Это то, что называется permissioned currency (с контролем доступа только для определенных участников, в отличие от большинства частных криптовалют). Изначально Китай выпускает ее только для внутреннего использования. Но очевидно, что цель в конечном итоге – увеличение доли рынка. Это вызов, потому что [цифровой валюте] намного проще пересекать границы в любом количестве. Но не думаю – если мы это представим на секунду, – не думаю, что бросить вызов доллару будет так просто. Это потребует времени. Было очень много прогнозов, что доллар станет менее важным, а евро – более важным и юань станет важным. По факту же происходит ровно противоположное. У меня недавно вышла статья совместно с Итаном Илзецки и Кармен Рейнхарт в Quarterly Journal of Economics о росте [влияния] доллара и о том, сколько стран это поддержали. Просто выпустить цифровую валюту – не значит изменить данное положение дел. Однако выпуск государственных цифровых валют действительно создает конкуренцию в некоторых сферах.
Кроме того, большое преимущество, которое Китай имеет, например, перед частными цифровыми валютами, в том, что он может гарантировать ее [использование]. Вы можете ее использовать в первой или второй крупнейшей экономике мира. А частные валюты, если их запрещают США или другие страны, использовать негде. Можно, конечно, использовать для покупки наркотиков или найма убийцы, но это очень неликвидно. Но если Китай говорит: «Мы будем использовать цифровой юань точно так же, как бумажный в нашей системе», – это дает огромную ликвидность. Ее все еще недостаточно, чтобы выдавить доллар из глобальной экономики, но по мере роста китайской экономики, по мере углубления китайского финансового рынка формируется основа для того, чтобы бросить вызов доллару. Это займет много времени.
Ениколопов: Итак, пока мы можем быть относительно уверены, что доллар останется долларом.
Рогофф: Несомненно, можем. Никогда не говори «несомненно» – но да. Парадоксальным образом доллар, даже притом что доля экономики США в мировой постепенно сокращается, занимает все большую и большую долю глобального [рынка] облигаций, глобальной привязки обменных курсов валют, глобального ориентира для ценообразования. Просто по причине того, что доллар держат в своих резервах центральные банки. Сейчас еще рано об этом говорить, но тем не менее важно иметь государственные цифровые валюты, особенно для большой экономики, которая может гарантировать [этим валютам] ликвидный рынок.
Ениколопов: Понятно. Недавно центральные банки, в особенности в развитых странах, столкнулись еще с одним вызовом – новой волной популизма. Популизм ставит под сомнение одно из, казалось бы, величайших достижений макроэкономики – независимость центральных банков. Как вы думаете, это временное явление, восстановление баланса политических сил после кризиса или это новая реальность и в будущем нас ждет такой откат назад? И стоит ли опасаться за независимость центробанков?
Рогофф: Интересный вопрос. Недавно вышла моя статья Is This the Beginning of the End of Central Bank Independence? («Начало конца независимости центральных банков?»). Не думаю, что это действительно конец, но в некоторых странах складывается именно такая ситуация. Наделение центральных банков независимостью – наверное, самая эффективная макроэкономическая политика со времен [Джона Мейнарда] Кейнса с точки зрения стабилизации экономики и обеспечения ее роста. По крайней мере, так, на мой взгляд, считает большинство экономистов. Эта политика неоднократно доказывала свою эффективность: она позволяет контролировать инфляцию, стабилизировать ее. Независимые центробанки стали центрами технократической экспертизы, а правительства не раз пользовались их знаниями.
Но угроза независимости центробанков исходит и от ее противников, и от сторонников. Сторонники независимости центральных банков говорят: «Налогово-бюджетная политика проводится так плохо! Почему бы не отдать часть ее задач центробанкам?» Это очень опасная идея. Возьмем политику «вертолетных денег» – как вы знаете, мой друг Бен Бернанке несколько раз аккуратно подступался к этому вопросу, – когда вы просто раздаете людям деньги. Проблема в том, что невыборные чиновники, технократы, не могут решать, кому дать денег. У центрального банка нет легитимности избираемых политиков. А такие люди хотят, чтобы центробанк делал именно это и выполнял еще множество задач. Эти желания оторваны от реальности. Кончится это тем, что центробанк потеряет свою независимость. А в США распространено совсем другое мнение: там популярна современная монетарная теория (ММТ), согласно которой центральный банк нужно вернуть под контроль правительства и использовать как печатный станок, чтобы оплачивать социальные программы и перераспределять доходы. Я полностью поддерживаю социальные программы и считаю, что в США нужно перераспределять больше. Но давайте обложим налогами тех, у кого выше доходы, и перераспределим эти деньги в пользу тех, кто получает меньше. Печатать деньги, чтобы раздать их даром, – это пробовали многие страны Латинской Америки, а также Турция и, наверное, Израиль. Очень многие страны пытались применять современную монетарную теорию. И она действительно работает какое-то время, но в конечном итоге у вас будет не только высокая инфляция и кризис, но и падение реальных зарплат. И тем не менее сейчас эта идея обсуждается.
Ениколопов: Вы затронули важный вопрос о подотчетности обществу, которая в конечном счете есть и у выборных, и у невыборных должностных лиц. Но парадоксально, что независимость центральных банков, кажется, показала свою эффективность по всему миру вне зависимости от политической системы страны.
Рогофф: Это очень важный момент. Должен сказать, я сам не ожидал, что так будет. Свою первую статью о независимости центробанков – точнее, первую теоретическую модель – я опубликовал в 1985 году в Quarterly Journal of Economics. На тот момент независимые центробанки существовали только в паре стран: в США и Германии. И мне было очень сложно добиться публикации этой статьи. Мне практически сразу отказали в Journal of Political Economy, American Economic Review, Review of Economic Studies. И везде мне говорили почти одно и то же: «Это всего лишь фасад. Если правительство решит, что ему больше не нужна независимость центробанка, то без труда ее ограничит. Ваша теория не работает». И тогда речь шла о развитых странах. На самом деле независимость центральных банков показала свою феноменальную эффективность не только в развитых, но и в развивающихся странах, где она помогла стабилизировать инфляцию. Но в разных странах независимость центробанков может иметь свои особенности. Конечно, в России в 2015 году независимость Центрального банка отличалась от независимости ФРС, это другая система государственного управления. Но Центральный банк достиг небывалых успехов в борьбе с кризисом, который, казалось, грозил вылиться в повторение 1998 года, в полномасштабный финансовый кризис. Думаю, он не случился, потому что Центральный банк отважно перешел на свободно плавающий обменный курс, что стабилизировало инфляцию. Публично ваш президент критически отзывался об этом шаге. Хотя он наверняка поддерживал это решение. Но эта политика оказалась весьма успешной. И подтверждение тому – признание Эльвиры Набиуллиной «Центробанкиром года». Кто бы мог подумать, что лучший руководитель центробанка будет из России? И это дало Центральному банку больше свободы. Тем не менее я бы пока не говорил о том, что российский Центральный банк имеет ту же степень независимости, что, например, ФРС или ЕЦБ.
Ениколопов: При этом в последнее время многие опасаются за независимость ФРС как минимум из-за реакций на заявления президента.
Рогофф: Но по крайней мере у нашего президента гораздо меньше полномочий, чем у вашего.
Ениколопов: Конечно. Все относительно.
Рогофф: Да.
Ениколопов: Я хотел бы обсудить еще один значимый вопрос, в котором Россия тоже играет важную роль, и этот вопрос затрагивает все сферы: это изменение климата и то, как мы боремся с этим процессом, особенно на мировом уровне, потому что многие из этих проблем совершенно невозможно решить силами какой-то одной страны. Необходимо активное международное сотрудничество. Какие, по вашему мнению, тут основные вызовы? Потому что, несомненно, между развитыми и развивающимися странами существует конфликт интересов. Как вы видите возможные пути преодоления разногласий и решения проблем?
Рогофф: Что ж, практически все – возможно, я утрирую – или подавляющее большинство экономистов считают, что единственный выход из сложившейся ситуации в долгосрочной перспективе – введение во всех странах налога на выбросы углерода. То есть не сложная система количественных ограничений, а просто налог на выбросы углерода, который унифицирует цены и позволит учесть экстерналии. Не думаю, что это принесет значительные дополнительные издержки. И это было бы решением проблемы.
Ениколопов: Но политически это неосуществимо, как мы видим.
Рогофф: Да, политически неосуществимо. Я, конечно, говорил [о налоге на выбросы углерода] политическим лидерам, и, когда они это слышат, их глаза стекленеют, им не нравится слово «налог». Но думаю, мы к этому придем. Я считаю, что это единственное долгосрочное решение и мы рано или поздно к нему придем. Но сложность его заключается в том, что основной объем выбросов приходится уже не на развитые страны. В основном это страны Азии. Но по сути, развитые страны первыми создали эту проблему, а теперь вдруг говорят бедным странам Азии: «Окей, мы спровоцировали эту ситуацию, а вы поможете с ней справиться». Особенно с учетом проблем, с которыми сталкиваются азиатские экономики. У них совсем новые угольные электростанции, они их только что построили, и в большом количестве. Возраст угольных электростанций Азии составляет в среднем 12 лет, а в США, точнее, в развитых странах – около 44 лет. Срок службы угольной электростанции – всего 50–60 лет. Так что если мы скажем: «Давайте просто откажемся от угля», – нам это ничего не будет стоить. А вот азиатские страны в таком случае понесут значительные убытки. Думаю, нам нужны своего рода компенсационные трансферты. В качестве одного из способов решения этой проблемы я предложил создать Всемирный углеродный банк. В любом случае это масштабная проблема. Одна из важнейших проблем нашего времени.
Ениколопов: Ясно. Большое спасибо за разговор о вопросах действительно глобального масштаба. И мой последний вопрос: с кем бы вы хотели поговорить в следующем выпуске «Диалогов»?
Рогофф: Ну, судя по предыдущим выпускам, я не могу выбрать вас, хотя мне это было бы очень интересно. Вы учились у меня в Гарварде, и мне было бы очень интересно послушать о том, что вы узнали после моего курса. Но мне бы хотелось поговорить с Владимиром Мау. Я познакомился с ним в 2015 году и тогда услышал от него много интересных идей. Мне хотелось бы узнать, что он думает об этом сейчас.
Ениколопов: Отлично. Большое спасибо.