Что такое рецессия, уроки экономики от Шри-Ланки и банки против CBDC ФРС
Вступила ли в рецессию крупнейшая экономика мира – США – после двух последовательных кварталов сокращения – одна из наиболее обсуждаемых тем минувшей недели. По предварительной оценке американской статслужбы, ВВП США во II квартале 2022 г. сократился на 0,9% в годовом сравнении после сокращения на 1,6% в I квартале. Обычно снижение ВВП в течение двух кварталов считается рецессией – например, так ее определяет Евростат, а также большинство аналитиков. Такое определение предложил в 1974 г. американский экономист, один из разработчиков статистики бизнес-циклов Джулиус Шискин, напоминает блог Всемирного экономического форума; и, хотя общепризнанного определения рецессии до сих пор не существует, многие страны считают таковой именно сокращение ВВП в годовом сравнении в течение двух кварталов подряд.
Но Шискин указывал и на другие критерии, напоминает управляющий редактор Journal of Economic Perspectives Тимоти Тейлор. Критерий продолжительности – помимо двух кварталов спада ВВП, это спад промышленности в течение 6 месяцев; критерий глубины – снижение ВНП и занятости на 1,5% и рост безработицы на 2 п.п. до не менее 6%; критерий распространенности – снижение занятости не менее чем в 75% отраслей в течение 6 месяцев. В США начало и конец рецессии официально фиксирует не статслужба, а независимое Национальное бюро экономических исследований (NBER) – и оно поясняет, что не придерживается определения двух кварталов спада ВВП. NBER идентифицирует рецессию как «значительное снижение экономической активности, которое распространяется на всю экономику и длится более нескольких месяцев». Обычно глубина, продолжительность и степень распространения равнозначны, но иногда некоторые критерии могут быть важнее: так, во время пандемии 2020 г. глубина спада и охват им секторов экономики были настолько велики, что NBER констатировало рецессию, хотя спад ВВП длился всего два месяца (март – апрель).
Сейчас безработица в США на исторических минимумах в 3,6%, причем на каждого безработного приходится примерно по две вакансии, число рабочих мест и реальные доходы продолжают расти. Согласно индикатору, разработанному экономистом ФРС Клаудией Сам, если текущий уровень безработицы (измеренный как трехмесячное скользящее среднее) превышает на 0,5 п.п. свой 12-месячный минимум, экономика в рецессии: с 1970-х этот индикатор никогда не ошибался. По этому правилу сейчас безработица должна была бы быть выше 4%, чтобы можно было говорить о рецессии. Еще до выхода статистики по ВВП многие экономисты указывали, что даже при его снижении ситуация в экономике не похожа на рецессию, поскольку различные данные дают противоречивую картину.
Определение рецессии имеет не только терминологическое, но и политическое измерение и, в частности, может повлиять на антиинфляционные планы ФРС, на прошлой неделе уже второй раз подряд повысившей ставку на 75 б.п., до 2,25–2,5%. Правда, NBER фиксирует рецессии спустя примерно год, так что ФРС руководствуется более оперативными данными – в пресс-релизе она отмечала «смягчение» показателей промпроизводства, но сохранение устойчивого роста рабочих мест и низкую безработицу. Хотя основываться только на вышедших данных по ВВП нельзя, их можно рассматривать как прелюдию к рецессии, отмечает FT: в последующем она не неизбежна, но вероятна. МВФ, обновивший глобальный прогноз также на прошлой неделе, понизил, в сравнении с апрельскими оценками, прогноз роста США на 2022 г. на две трети до 2,3%, на 2023 г. – более чем вдвое до 1%. Из-за торможения трех крупнейших экономик мира – США, Китая и еврозоны – на фоне продолжающегося роста инфляции перспективы мировой экономики все более мрачны, и при реализации дополнительных рисков, которая вероятна (остановка поставок российского газа в Европу, долговые кризисы, новые блокировки в Китае), темпы глобальной экономики в 2023 г. могут упасть до 2% – уровень, ниже которого они были всего пять раз за последние более чем полвека, пишет МВФ. По базовому прогнозу МВФ, рост мировой экономики в этом году замедлится вдвое, до 3,2% с 6,1% в 2021 г., и затем до 2,9% в 2023 г.; еще в январе МВФ ожидал роста на 4,4% и 3,8% в этом и следующем году соответственно.
«Лучше умеренная боль сейчас, чем очень сильная – потом»: такой урок преподносит другим странам экономический коллапс Шри-Ланки, рассуждает бывший главный экономист Всемирного банка и бывший первый заместитель директора-распорядителя МВФ Энн Крюгер. Шри-Ланка переживает крупнейший кризис с момента обретения ею независимости в 1948 г. – экономический, политический и гуманитарный. Люди вынуждены стоять в очередях за едой и лекарствами, полтора десятка человек погибли в очередях за бензином, в стране перебои с электричеством. Инфляция выросла с менее 5% в предыдущие годы до более 50% в июне 2022-го. В конце июня премьер-министр 22-миллионной страны объявил, что ее экономика «полностью рухнула» и не в силах обеспечить самое необходимое, а президент бежал из страны после того, как тысячи протестующих вышли на улицы и захватили его резиденцию. Еще 10 лет назад Шри-Ланка была любимицей инвесторов и примером экономического успеха, темпы ее роста достигали 9%, доход на душу населения более чем вдвое превышал этот показатель у соседней Индии, а к 2019 г. Всемирный банк внес Шри-Ланку в список стран с доходом выше среднего.
Однако за успехом скрывались серьезные проблемы. Импорт страны хронически превышал экспорт, и разница финансировалась внешними займами – только с 2010 по 2014 г. их объем возрос вдвое; рост займов создавал давление на обменный курс рупии, однако курс искусственно поддерживался центробанком, который с середины 2010-х к тому же начал финансировать растущий дефицит бюджета. Уже к 2015 г. экономика Шри-Ланки была в кризисе, о чем правительство предупреждали эксперты и предложили ряд корректирующих шагов – в частности, снижать зависимость госфинансов от притока «горячих денег» и восстанавливать экспорт. Однако пришедшее к власти в 2015 г. правительство советами пренебрегло, предпочтя «игру в «Игру престолов» и переписывание конституции, а сменившее его в 2019 г. другое правительство на фоне роста бюджетного дефицита резко снизило налоги и продолжило печатать деньги, «рисуя» для инвесторов устойчивый бюджет. Пандемия 2020 г. еще больше подкосила экономику, лишив ее основного источника доходов – от туризма, а также переводов мигрантов (финансировавших до более половины дефицита текущего счета). Из-за нехватки валюты и объявленного президентом (впоследствии бежавшим) в 2021 г. курса на «органическое земледелие» страна запретила импорт удобрений, что вызвало стремительное падение производства чая, шедшего на экспорт и приносившего валютную выручку, и риса, которым страна всегда обеспечивала себя полностью. Разразился продовольственный кризис. Ситуация окончательно вышла из-под контроля, и в мае 2022 г. Шри-Ланка объявила первый в своей истории дефолт.
Теперь Шри-Ланка не может получить необходимые ресурсы для перезапуска экономики, пока не реструктурирует свой внешний долг, превышающий $50 млрд, или 60% ВВП. А это будет чрезвычайно сложно, пишет Крюгер, поскольку значительная часть долга приходится на Китай, не участвующий в многосторонних переговорах для суверенных заемщиков под эгидой Запада. Урок для других стран очевиден, заключает Крюгер: «Хотя правительства могут на какое-то время отсрочить последствия опрометчивой политики путем ограничения импорта, контроля над ценами, бюджетного дефицита, печатания денег, эта музыка в конце концов остановится». А когда остается единственный выбор – серьезные реформы или отчаянные и экономически иррациональные меры, второй вариант лишь усугубит кризис и человеческие страдания, вызванные прежними политическими ошибками.
Две трети из более 2000 комментариев, полученных ФРС в ответ на ее доклад о цифровом долларе, содержат негативное отношение к этой идее, проанализировал эксперт Института Катона Николас Энтони опубликованные Федрезервом письма. Если же вычесть ответы, отправленные явно по ошибке, и письма, нацеленные на получение госконтракта, то доля противников будет еще выше – 71%, сторонников – 11%, остальные относятся нейтрально. В январе 2022 г. ФРС представила доклад о плюсах и минусах CBDC (central bank digital currency – цифровая валюта центрального банка) для общественных обсуждений. Среди плюсов ФРС перечисляла ускорение и удешевление платежей, поддержку интернациональной роли доллара, расширение финансовой инклюзии; среди минусов – риски для финансовой стабильности и сложность в совмещении конфиденциальности платежей и их прозрачности.
Больше всего заинтересованы в выпуске CBDC компании сферы финансов, технологий и регуляторного комплаенса (консультаций по соблюдению нормативных требований); тогда как банки и другие кредитные организации настроены в основном негативно, проанализировал Энтони. Комментаторы выразили сомнения в указанных ФРС плюсах – например, Национальная ассоциация кредитных союзов написала, что упростить и удешевить платежи можно и в существующей финансовой инфраструктуре. А Американская банковская ассоциация отметила, что доллар уже сейчас во многом является цифровым, но запуск CBDC коренным образом изменит банковскую и финансовую систему за счет изменения отношений между гражданами и ФРС. Наибольшие опасения вызывают вопросы конфиденциальности, риски «цифрового авторитаризма» (например, замораживания счетов протестующих) и риски утраты банками своей посреднической функции. ФРС предстоит пройти долгий путь к выпуску цифрового доллара, чтобы устранить все отмеченные риски, прежде всего для конфиденциальности и гражданских свобод, заключает эксперт. В докладе ФРС отмечала, что принять решение о выпуске цифрового доллара она готова только при поддержке исполнительной власти и Конгресса.
