Раскол мировой экономики, драйвер постиндустриальной эры и еда из воздуха

Линия разлома мировой экономики на две неравные части укрепляется: к 2024 г., через четыре года после начала пандемии, только развитые экономики преодолеют ее последствия, пишет главный экономист МВФ Гита Гопинат в блоге фонда о его обновленном прогнозе, опубликованном на прошлой неделе. По расчетам МВФ, спустя четыре года после начала пандемии мировая экономика все еще будет на 2,3% меньше в сравнении с докризисным прогнозом (это почти год роста – за четыре допандемических года он составил в среднем 2,8% в год). Но при этом развитые экономики уже к 2022 г. догонят свою допандемическую траекторию и еще через два года превзойдут ее на 0,9%, тогда как экономики развивающихся стран к 2024 г. все еще будут на 5,5% меньше в сравнении с объемом, прогнозировавшимся до кризиса, а экономики самых бедных стран – меньше на 6,7%.

Причины этого расхождения – «великий разрыв в вакцинации» (в развитых странах вакцинировано более 60% населения против менее 5% в бедных странах) и значительные различия в объемах антикризисной поддержки, пишет Гопинат. Усиливают дивергенцию также разрывы в глобальных цепочках поставок, способствующие росту инфляции во всем мире и особенно быстрому росту цен на продовольствие в бедных странах, где проблема продовольственной безопасности стоит наиболее остро, что создает риски социальных волнений. Все это происходит на фоне продолжающейся пандемии – и поэтому первоочередной задачей и способом преодоления расхождения является вакцинация, позволяющая «разблокировать» экономическую активность. Необходимо, чтобы страны с высоким уровнем дохода выполнили свои обещания о пожертвованиях доз вакцин, чтобы были сняты торговые ограничения на их поставки, а в перспективе – расширено производство вакцин в развивающихся странах за счет предоставления финансирования и передачи технологий. «Пандемия не закончится нигде до тех пор, пока она не закончится везде», – резюмирует Гопинат.

Углеродные выбросы – не враг «зеленой экономики», а ее союзник: улавливаемый СО2 можно использовать в качестве сырья для производства многих товаров, пишет в блоге Всемирного экономического форума Маркус Штайлеманн, генеральный директор Covestro, одного из ведущих в мире производителей полимеров. Достижение углеродной нейтральности предполагает, что все выбросы, которые производит мировая экономика, поглощаются. На данный момент наиболее распространенной идеей является улавливание и хранение СО2, но более перспективна идея его улавливания и утилизации (carbon capture and utilization, CCU). Эта технология повторного использования углерода может стать ключевой в защите климата и в «озеленении» разных секторов промышленности, считает Штайлеманн: с ее помощью можно делать даже еду.

Ряду промышленных секторов необходим углерод для производства продукции. Сейчас он добывается из ископаемых источников энергии, таких как нефть; в результате, например, только на химическую промышленность приходится около 6% глобальных выбросов. Но необходимый промышленности углерод может поступать и из других источников, не требующих дополнительных выбросов. На рынок уже выходит все больше пластиковых и синтетических компонентов, произведенных из СО2, но без использования нефти: пеноматериалы для матрасов и автомобильных сидений, клеи для спортивных покрытий, волокна для текстиля. А стартап из Финляндии делает из СО2 и солнечной энергии протеиновый порошок, который может служить биодобавкой к пище, – то есть буквально делает «еду из воздуха». Многие другие стартапы пытаются воспроизвести то, что делали растения миллионы лет: превращать СО2 и воду в сахар и кислород с помощью солнечной энергии, пишет Штайлеманн.

Над развитием технологии CCU работает сеть специалистов, объединенных на базе Мичиганского университета в Глобальную инициативу СО2, а также сеть европейских исследовательских центров СО2 Value Europe. По оценкам Международного энергетического агентства, сегодня с помощью технологии CCU улавливается порядка 40 млн тонн СО2 в год, но ее потенциал, по оценкам, достигает 15 млрд тонн – это почти половина текущих годовых выбросов углерода ( 31,5 млрд тонн в 2020 г.).

Экономический рост развивающихся стран становится возможен только за счет роста производительности маленьких фирм неформального сектора экономики, приходит к выводу Дэни Родрик, профессор Гарварда и один из ведущих мировых политэкономистов. Исторически источником и роста экономик, и снижения бедности служила индустриализация, но глобальное развитие технологий и инноваций ведет мир в новую эпоху, где потенциал привлечения промышленностью низкоквалифицированного труда, в основном из сельских районов, ограничен, а доля самого труда в добавленной стоимости выпуска снижается. Конкурентоспособные в мировом масштабе обрабатывающие отрасли все больше становятся капиталоемкими, а не трудоемкими: они могут поддерживать экспорт и рост доходов определенных сегментов экономики, но им не требуется много рабочих рук, тем самым значительная часть экономики остается вне высокопроизводительной деятельности. Подобно тому как экономический рост за счет экспорта сырья редко когда длится долго, модель индустриализации также больше не способна обеспечивать долгосрочный и устойчивый рост, сравнивает Родрик.

Можно продолжать повышать производительность сельского хозяйства, однако молодежь все равно продолжит стремиться в города – только теперь она будет работать не на заводах, а в сервисных микрофирмах неформального сектора экономики, отличающегося низкой производительностью. Следовательно, политика роста и «промышленная политика» следующего поколения должны быть ориентированы на поддержку низкопроизводительных секторов экономики – неформальный сектор услуг: конечно, немногие из маленьких фирм вырастут до «национальных чемпионов», но, предлагая помощь с технологиями, бизнес-планами, нормативными актами, обучением, правительства могут раскрыть потенциал наиболее предприимчивых. Такая политика может повысить как уровень жизни городской бедноты, так и производительность трудоемких секторов экономики. Обычно политика сокращения бедности не всегда способствует экономическому росту, а политика по поддержке роста не всегда ведет к тому, что выгоды от него распределяются равномерно. Но в постиндустриальном мире социальная политика, направленная на сокращение бедности, и политика роста, направленная на увеличение потенциала секторов экономики, все чаще будут выступать как единое целое, заключает Родрик.