«То, что нельзя называть», дебаты о миграционной политике и китайский слон в комнате

Промышленная политика сыграла ключевую роль в экономическом прорыве США, Китая и стран Восточной Азии, утверждают экономисты МВФ Реда Шериф и Фуад Хасанов в блоге МВФ. Но спустя годы она имеет плохую репутацию среди политиков и экономистов, став «политикой, которую нельзя называть»: считается, что опора на господдержку способствует не развитию, а непотизму и коррупции, как показывает опыт Латинской Америки, и нужно обеспечивать условия для роста рынка и благоприятный инвестклимат. Шансы повторить успех «азиатских тигров» – прорыв из бедности к богатству в течение жизни одного-двух поколений – невелики: за 1960–2014 гг. подобное экономическое чудо совершили всего 16 стран, и большинству из них повезло найти у себя нефть или присоединиться к Евросоюзу. Гонконг, Корея, Сингапур, как до этого Япония, Германия и США, отклонялись от стандартных рецептов роста. А объединяет их одно: все эти страны «имели смелость посметь» поставить перед собой амбициозные цели и совершить технологический рывок, построив высокотехнологичные индустрии, находившиеся вне пределов изначальных возможностей экономик. Вмешательство государства на ранних стадиях развития отраслей (например, через инвестиции и госзакупки – так, в США в конце 1970-х государство закупало более половины всех самолетов и телерадиооборудования), жесткая подотчетность предприятий и внедрение ими инноваций, ориентация на сильную экспортно ориентированную экономику: рецепты истинной промышленной политики – политики технологий и инноваций – в уникальном партнерстве государства и бизнеса, пишут экономисты МВФ. Есть «страны-улитки»: они пытаются улучшать предпринимательский климат, развивать институты и инфраструктуру и обеспечивать макроэкономическую стабильность. Но это лишь первая передача: такие экономики компенсируют провалы государства, но не рынка, растут медленно и крайне редко оказываются способны догнать развитый мир. Есть страны, совершающие «прыжок лягушки»: они активно привлекают прямые иностранные инвестиции и развивают новые отрасли с уникальными конкурентными преимуществами, что может обеспечить более высокие темпы роста, но все равно не позволяет перейти в категорию стран с высоким уровнем дохода в пределах одного поколения. Для этого нужен «полет на Луну», пишут экономисты МВФ: государство должно действовать проактивно, развивая конкурентные компании в передовых отраслях и компенсируя провалы рынка (например, высокий порог входа в отрасль или низкую отдачу от инвестиций).

Этнические противоречия в Европе невозможно преодолеть без соответствующей экономической политики, настаивает Тома Пикетти, один из ведущих исследователей неравенства и автор бестселлера «Капитал в XXI веке». В блоге для газеты Le Monde Пикетти, известный своими левыми взглядами (например, он не раз участвовал в избирательных кампаниях Социалистической партии), сравнивает этнический раскол в Европе с ситуацией в Индии: в обеих странах общество напряженно относится к мусульманскому меньшинству. Но решать проблему нужно в первую очередь через восстановление экономической справедливости и преодоление неравенства доходов и возможностей, призывает Пикетти. Исследования показали, что работодатель, выбирая между соискателями с идентичными дипломами, с меньшей вероятностью отдаст предпочтение кандидату с арабским именем или фамилией, но государство могло бы при помощи надзорных и регуляторных мер предотвратить такую дискриминацию на рынке труда, считает Пикетти.

Антимиграционные настроения – явление культурное, а не экономическое, и это подтверждают разнообразные исследования, пишет управляющий редактор Journal of Economic Perspectives Тимоти Тейлор в своем блоге Conversable Economist. Объективный риск лишиться работы в связи с конкуренцией со стороны мигрантов не коррелирует с уровнем ксенофобии, показали исследования на основе опросов населения Западной и Центральной и Восточной Европы. Антимиграционные настроения населения сильнее в регионах, испытывающих экономические сложности, но они теснее связаны с общим уровнем пессимизма и тревоги в обществе. Ксенофобия сильнее там, где острее культурные различия между местным населением и приезжими, показывает Марко Табеллини из Гарварда на примере европейских мигрантов в США в начале XX в.: местное население экономически выигрывало от притока мигрантов, создававших новые рабочие места, но это не предотвратило всплеска ксенофобии.

Китай – это слон в комнате, которого почему-то принято не замечать в дискуссии о зеленой экономике и проблеме изменения климата, пишет профессор Стэнфорда Джон Кохрейн в своем блоге The Grumpy Economist. Усилия национальных правительств сократить выбросы углерода сводятся на нет энергетической политикой Китая. В среднем в Китае строится по одной угольной ТЭЦ в неделю, что делает его мировым лидером по выбросам углерода, причем за последние два десятилетия они существенно выросли. Китай импортирует дешевый уголь из Австралии, но в итоге платит за это высокую цену: чего стоит только грязный воздух в Пекине, сетует Кохрейн. При этом у Китая есть все возможности электрифицировать страну за счет атомной энергетики, последовав примеру Франции, считает экономист. Пока энергобаланс страны не начнет меняться, попытки других экономик заниматься проблемой изменения климата в глобальном масштабе останутся бессмысленными, заключает он.

Мобильные операционные системы Apple iOS и Google Android не конкурируют между собой – такой парадоксальный вывод сделала Еврокомиссия, расследуя злоупотребление доминирующим положением со стороны Google, указывает специализирующийся на проблемах антитраста блог Truth on the Market. В сентябре Еврокомиссия опубликовала полный текст 327-страничного решения о штрафе Google на $5 млрд за то, что компания, по мнению антимонопольного органа, злоупотребила доминирующим положением на рынке лицензируемых мобильных операционных систем. Поскольку Apple не выдает лицензию на установку своей системы iOS другим производителям, Еврокомиссия решила считать долю Google на рынке мобильных ОС без учета смартфонов iPhone. То есть Еврокомиссия не считает iOS и Android конкурирующими продуктами – в отличие от всего остального мира, подчеркивают авторы блога: еще при запуске Android новую систему называли «атакой на iPhone», а бывший глава Apple Стив Джобс в ответ пообещал Android «термоядерную войну». Еврокомиссия настаивает, что даже если бы она рассчитывала долю рынка Google с учетом устройств Apple, то она все равно составила бы высокие 45–79% в зависимости от года. Но это доля проданных устройств без учета стоимости и рекламных бюджетов, уточняет Truth on the Market. Еврокомиссия таким решением проигнорировала многочисленные исследования, показавшие, что доля рынка не может служить показателем реального рыночного влияния, особенно если речь идет о нишевых рынках, сетуют авторы. В частности, в таких случаях необходимо учитывать эластичность спроса: чем меньше товаров-субститутов на нишевом рынке, тем проще переключиться на другой товар за пределами этого узко очерченного рынка. Это опасный прецедент, который позволит европейским регуляторам продолжать давить на Google и начислять компании многомиллиардные штрафы, заключают авторы.