Бранко Миланович: «Эпоха снижения неравенства завершается»

Эпоха сокращения глобального неравенства за счет сближения стран по уровню доходов, длившаяся последние четыре десятилетия, завершается: «эффект Китая», чей быстрый экономический рост с конца 1970-х служил основной «выравнивающей силой», иссякает, в то время как рост других стран вряд ли сможет внести сопоставимый вклад.

Пандемия уже остановила межстрановую конвергенцию доходов, и в 2020 г. уровень неравенства между странами перестал сокращаться. Ситуацию усугубляют еще два шока, с которыми мир столкнулся в последние годы, – торговая война между США и Китаем и военный конфликт между Россией и Украиной. «С учетом всего этого очевидно, что мы столкнулись с самым серьезным поражением на пути сокращения бедности и неравенства со времен Второй мировой войны», – таков основной вывод почетного доклада, с которым выступил профессор Городского университета Нью-Йорка Бранко Миланович, один из ведущих мировых специалистов по неравенству, на XXIV Ясинской (Апрельской) международной научной конференции НИУ ВШЭ. «Эконс» приводит выдержки из его выступления.

Структурный сдвиг

– Французский историк Фернан Бродель говорил, что неравенство в мире – результат структурных изменений, которые медленно формируются и медленно исчезают. Если мы посмотрим на последние 200 лет, то увидим три продолжительных периода таких структурных изменений.

В первой «эре», 1820–1950 гг., глобальное неравенство доходов постоянно увеличивалось, поскольку Европа, Северная Америка и – позднее – Япония становились богаче Индии и Китая. В течение второго периода, 1950–2000 гг., неравенство в мире достигло чрезвычайно высокого уровня: коэффициент Джини с 55 в 1820 г. вырос до более 70 (0 означает абсолютное равенство, 100 – абсолютное неравенство. – Прим. «Эконс»). Наконец, в третьей «эре», начавшейся после 2000 г., доходы азиатских экономик, в первую очередь Китая, начали «догонять» доходы более развитых стран и глобальное неравенство стало быстро снижаться.

Но сейчас структурные реалии снова меняются. Это, как и все предыдущие, медленный процесс, но мы уже видим очертания новых реалий.

Два неравенства и три части мира

– Глобальное доходное неравенство может меняться за счет двух показателей – неравенства между странами (одни страны богатеют, а другие, наоборот, беднеют или не богатеют) и неравенства внутри стран (часть жителей одной страны богатеет, а другая часть беднеет или не богатеет). Причем эти компоненты могут двигаться как в одном, так и в противоположных направлениях. Например, в XIX веке глобальное неравенство расширялось за счет роста обоих показателей. Во второй половине XX века, в эпоху сосуществования капиталистического, социалистического мира и «мира» Азии, Африки и Латинской Америки, – межстрановое неравенство росло, а внутристрановое сокращалось. В последние 30 лет эти силы поменялись местами: с одной стороны, конвергенция стран по уровню ВВП на душу населения способствовала снижению межстранового неравенства, с другой – росло неравенство внутри стран, особенно быстро это происходило во многих крупных странах, включая Китай, Россию, США и Индию.  

Размышляя о неравенстве, следует обратить внимание на то, что происходило в прошлом в трех частях мира, на которые приходится две трети глобального ВВП и примерно столько же мирового населения. К первой части мира относятся Центральная и Западная Европа, ко второй – Северная Америка и Япония, а к третьей – Индия и Китай.

В течение последних 200 лет мир пережил два события, которые существенно повлияли на глобальное неравенство. Первое – промышленная революция в XIX веке – увеличило неравенство: одни страны остались на прежнем уровне развития, а другие – страны Европы, США – стали гораздо богаче. Второе – технологическая революция в XX веке – ускорило экономическую активность азиатских стран, что позволило им разбогатеть и взять на себя роль движущей силы сокращения глобального неравенства.

Так, если в 1950 г. на США приходилось около 40% глобального ВВП по паритету покупательной способности (ППС), а на Китай – всего около 2%, то в 2020 г. Китай представлял более 20% глобального ВВП по ППС, а США уже менее 20%. Если сравнить Индию и крупнейшую экономику Европы – Германию, контраст окажется еще более резким: в 1970-е на Германию приходилось около 7% мирового ВВП по ППС, на Индию – менее 3%, но сейчас 3% – это доля Германии, в то время как у Индии около 8%.

Взлет Азии привел к тому, что с конца 1980-х и вплоть до начала мирового финансового кризиса в 2008 г. реальные доходы среднего класса в мире быстро росли, но происходило это в основном за счет Китая и Азии – средний класс на Западе (находящийся в более высоких процентилях в глобальном распределении доходов) богател в этот период очень медленно. Это отражает «кривая слона», на которой виден эффект высоких темпов роста среднего класса Азии, активно пополнявшего мировой средний класс (4–6-й децили в глобальном распределении), – его реальные доходы за 20 лет выросли на 40–75%; в то же время доходы среднего класса в странах Запада (7–9-й децили в глобальном распределении) практически не выросли, а доходы самого богатого 1% населения, состоящего преимущественно из представителей развитых западных экономик, выросли очень значительно (примерно на 65%).

Китай улучшил свои позиции в глобальном распределении доходов во многом за счет роста доходов изначально крайне бедного сельского населения: в 2008 г. в нижнем квинтиле глобального распределения доходов (то есть среди 20% самых бедных жителей мира) было 200 млн китайцев, а в 2018 г. уже только 75 млн. Однако доля Китая росла и в верхней части распределения: среди 5% богатейших людей мира доля Китая за 2008–2018 гг. утроилась, достигнув 5%.

Однако, превратившись в страну с доходами выше среднего, Китай перестал быть драйвером сокращения глобального неравенства и в будущем скорее станет фактором его роста, а не снижения.

Ближайшая история

Когда страна становится богаче, ее население перемещается вверх в глобальном распределении доходов. Это «сдвигает» и доли других стран. Взлет Китая привел к самой масштабной со времени промышленной революции перегруппировке в глобальном распределении доходов, поскольку большинство стран не смогли конкурировать с Китаем по темпам экономического роста. Например, средний представитель развитой страны из 7-го дециля в распределении доходов «переместился» в 6-й. В частности, в Италии в 1988 г. самый бедный человек находился в 75-м процентиле глобального распределения, а в 2018 г. – в 55-м. За то же время самый бедный китайский горожанин переместился из 1-го, самого нижнего дециля глобального распределения доходов в 3-й. Чтобы сохранить свои относительные позиции в глобальном распределении доходов, развитым странам нужно расти темпами, которые показывает Азия.

Дополнительные риски для сокращения неравенства представляют собой три больших шока неэкономического характера последних лет: торговая война между США и Китаем, пандемия коронавируса и военный конфликт России и Украины (см. врез). Кроме того, эти события затрудняют оценку того, что происходит с неравенством в настоящий момент, в частности, из-за беспрецедентных объемов поддержки, которую правительства раздавали в разгар пандемии.

Хотя три больших шока добавляют непредсказуемости, все же если смотреть на долгосрочный тренд, то главный фактор, который влияет на ситуацию с глобальным неравенством, – конец «уравнительного» эффекта Китая. Теперь дистанция в доходах Китая и других стран может, наоборот, увеличивать неравенство.

Самые важные возможные дальнейшие события выглядят так:

• впервые за 200 лет западный средний класс не войдет в высший квинтиль мирового распределения доходов;

• в верхних процентилях мирового распределения будет появляться все больше представителей азиатских стран. Это изменение будет существенным и неожиданным за счет размера населения Азии. Это важно с психологической точки зрения, поскольку весь современный период был периодом доходов (богатства и военной мощи) Запада. Это повлияет на паттерны потребления;

• богатые Атлантическое и Тихоокеанское побережья оставят большую часть территории Евразии (Россию и Центральную Азию) относительно бедными и с низкой плотностью населения;

• огромный и, возможно, увеличивающийся разрыв доходов между Европой и Африкой будет «подпитывать» миграционное давление в течение длительного времени. Европе нужно найти решение в этой ситуации. Если китайская инициатива «Один пояс, один путь» поможет Африке расти, то маловероятное пока партнерство между Европой и Китаем станет возможным.

Но будет ли расти Африка? Чтобы говорить о дальнейшей судьбе глобальной конвергенции доходов, нужно смотреть на темпы роста Индии и крупных африканских стран, и это – история ближайших 50 лет. И здесь главный вопрос в том, способны ли африканские страны расти на 7–8% в год, чтобы снижать разницу в доходах между ними и остальным миром.

Пока темпы роста африканских экономик не вызывают большого оптимизма. Например, в 1950–2020 гг. всего несколько африканских стран показали годовой рост подушевого дохода на 5% в течение пяти лет. И если Индия и Африка резко не ускорятся, третья эра в истории глобального неравенства, которая была периодом его снижения, может завершиться.