Гибридная занятость как новая норма

Количество официально работающих на удаленке россиян в разгар пандемии возросло в 200 раз, с 30000 до 6 млн, и, хотя по мере отмены ограничений снова сократилось, в ближайшие годы может вернуться к пандемическому пику, когда удаленно работал каждый десятый. Но вернуться уже не вынужденно: благодаря пандемии и работники, и работодатели рассмотрели в форматах удаленной занятости большие преимущества. Станет ли удаленка новой нормой в России, обсудили участники посвященной этому вопросу дискуссии Гайдаровского форума. «Эконс» публикует выдержки из выступлений.

Затем количество дистанционно занятых постепенно снижалось по мере отмены тех или иных ограничений – сейчас таких работников примерно 3,7 млн человек, или около 6% [от общей численности занятых]. Думаю, что после снятия всех ограничений число дистанционно занятых уменьшится до примерно 5%, то есть до 2,7–2,8 млн человек. Однако это все равно гораздо выше допандемического уровня.

На мой взгляд, существует ряд факторов, повлиявших на это [помимо самой пандемии]. Первый – это устранение определенного правового вакуума: после внесения изменений в Трудовой кодекс в нем появились такие понятия, как постоянная удаленная работа, временная удаленная работа и так называемая комбинированная удаленная работа. На наш взгляд, законодательное появление режима комбинированной удаленной работы во многом будет стимулировать дальнейшее развитие дистанционной занятости в российской экономике. Второй фактор – технологические и организационные ограничения, которые сейчас тоже во многом преодолены и позволяют организовать эффективное взаимодействие работников и работодателей. Третий момент – электронный документооборот между работником и работодателем, в этом направлении мы еще продолжаем работу.

В 2020 г. мы запустили онлайн-мониторинг по предприятиям, чтобы видеть организацию режимов работы для конкретных сотрудников. Мониторинг охватывает порядка 50% занятых. Мы видим, что тенденция на вовлечение работников в удаленный формат занятости сохраняется. А комбинированный режим придает этому формату большую привлекательность.

Чтобы этот формат стал удобным и интересным не только для работников, но и для работодателей, нам предстоит нормативная и организационная работа. Существует два сдерживающих фактора: электронный кадровый документооборот – пока его нет, а также создание электронного архива – здесь мы ждем помощи от коллег из Минэкономразвития. Отдельный аспект, который я бы еще выделил: для многих граждан в первую очередь важен вопрос безопасности данных, поэтому нам нужны инструменты для обеспечения сохранности информации, в том числе персональной.

Я убежден, что удаленная и дистанционная занятость будут развиваться, и на горизонте двух-трех лет, по всей вероятности, численность работающих в таком формате достигнет 10% [от общего числа занятых], то есть порядка 5,5–6 млн человек.

Вначале было страшно, но потом мы увидели, что результаты – как количественные, так и качественные – существенно превзошли наши ожидания. Жизнь на удаленке есть. Мы делали замеры эффективности наших сотрудников, регулярные опросы. Все опросы говорят, что либо у большинства уровень эффективности не упал, либо он даже повысился. Это мы видим также и по объективным бизнес-результатам: прошлый год был одним из самых продуктивных для компании за последние 5–6 лет, произведено огромное количество новых продуктов. Причем мы занимались не только бизнесом, но потратили много времени и сил на, скажем так, создание общественно важных продуктов, на помощь обществу, пользователям, среднему и малому бизнесу, чтобы они могли продолжать работать в онлайн-режиме. Всевозможные инструменты для удаленной работы, облака, где бизнесы могут хранить свои данные, конструкторы сайтов и онлайн-магазинов, программы, помогающие продвижению и дистрибуции продукции в онлайне, – это то, чем мы занимались прошлый год.

Один из главных вызовов – это выгорание, потеря человеческого контакта и мотивации. У нас результаты неплохие – минимум 70% наших сотрудников не подверглись выгоранию. Что касается остальных, мы организовали возможность обращения к удаленному психологу, а также активизировали работу HR-службы, которая постоянно следит за тем, как себя чувствуют наши сотрудники. Для руководителей у нас даже есть автоматизированная система, которая с определенной регулярностью напоминает, что нужно поговорить с тем или иным сотрудником.

Сильно помогает развитая IT-инфраструктура: мы увидели, что наш интранет, внутренняя система для коммуникаций, пользовался очень большим спросом во время пандемии: каждый день 50% сотрудников заходили в эту систему для общения. Ровно так же поступали и наши пользователи: нам принадлежат крупнейшие социальные сети в России, «ВКонтакте» и «Одноклассники», и мы увидели рост активности примерно на 40–50%. Причем пользователи использовали онлайн в том числе для удаленного образования.

Всего 5% наших сотрудников хотят вернуться в офис на постоянную работу, 30% готовы остаться работать в удаленном формате постоянно, а все остальные голосуют за гибрид. Гибрид, как с точки зрения сотрудника, так и с точки зрения работодателя, – наиболее сбалансированная форма занятости. Я думаю, что мы будем жить в эпоху вечного гибрида.

Безусловно, с точки зрения экономики предприятия для работодателя идеальна ситуация, когда офиса нет вообще, когда полная удаленка, то есть когда практически исчезают все затраты на офис. Осенью 2020 г. мы начали эксперимент, попробовав сразу четыре модели гибрида, в том числе режим фиксированных дней; и в зависимости от режима затраты на рабочие места могут не сократиться, а даже вырасти. И мы исходим не только из этих затрат, а из того, что в нашей креативной индустрии работники – это главный актив, и их мотивированность создает продукт, который приносит плоды, несопоставимые с экономией на офисе. К сожалению, наш эксперимент был приостановлен из-за роста заболеваемости коронавирусом, но мы планируем вернуться к нему позднее.

Каким будет офис будущего – это вопрос, но это точно будет гибрид. А форма гибридной работы будет зависеть от индустрии и потребностей отдельных рабочих команд – пока здесь тоже больше вопросов, чем ответов.

Очевидно, что в любом случае дистанционный способ выполнения работы запускается в модель рынка труда, и нам нужно быть готовыми к этому. Хочу заметить, что даже нефтедобыча и энергетика вовсе не исключают удаленной занятости, наоборот – это суперинновационные сферы, где применяются современные технологии и оборудование, начиная от «умных» месторождений, в которых огромное количество функционала переносится на пульт управления и выполняется удаленно. Мы сделали акцент на создании цифровой инфраструктуры, и в нашем регионе один из самых высоких в стране уровень обеспечения интернетом, в том числе скоростным. У нас есть даже проект «IT-стойбище», предназначенный для людей, постоянно проживающих в тайге и занимающихся далеко не дистанционными видами деятельности – ловлей рыбы, оленеводством.