«Корониалы»: коронакризис и молодое поколение
В начале 1990-х гг. в Японии лопнул финансовый пузырь, что ввело страну в затяжную стагнацию – «потерянное десятилетие», один из самых продолжительных экономических кризисов в истории человечества (некоторые даже полагают, что он длится до сих пор). Если, например, американская экономика в 1995–2002 гг. в среднем росла на 3,2% ежегодно, французская – на 2,3%, корейская – на 5,3%, то японская – лишь на 1,2% после темпов в 3,9% в 1980-х. Компании, которые на фоне бума брали огромные кредиты на финансирование своих масштабных бизнес-стратегий, остались с огромными долгами и избыточными мощностями – термин «зомби-компания» стал широко использоваться именно в отношении японских предприятий периода 1990-х.
«Потерянное десятилетие» привело к появлению «потерянного поколения» – японцев, завершивших обучение и вышедших на рынок труда в момент экономического коллапса. Шансы устроиться на работу сократились даже для выпускников престижных университетов, поскольку работодатели резко заморозили наем молодых сотрудников: на японском рынке труда наступил «ледниковый период». Многие представители «потерянного поколения» в Японии до сих пор не справились с последствиями того экономического кризиса – они заняты на низкооплачиваемых работах, не завели собственных семей и вынуждены жить со своими родителями. Число «хикикомори» – в Японии так называют, как правило, подростков, которые прячутся в своих комнатах и избегают социальных контактов, – оказалось выше среди людей 40–64 лет, чем среди 15–39-летних, и каждый третий старше 40 лет сообщил, что стал социально замкнутым в молодом возрасте из-за проблем с поиском работы в «ледниковый период трудоустройства».
Пандемия коронавируса может привести к появлению нового «потерянного поколения» во всем мире, беспокоится генеральный директор Международной организации труда (МОТ) Гай Райдер: число потерянных рабочих мест в пересчете на рабочие часы в пандемический 2020-й вчетверо превысило аналогичный показатель кризисного 2009-го. И значительная часть потерь пришлась на молодежь: по данным ОЭСР, в странах – членах организации безработица среди 15–29-летних за 2020 г. возросла на треть до 11,5%, что в 1,6 раза выше общего среднего уровня безработицы в 7,1%. В ЕС доля молодежи, сумевшей трудоустроиться, сократилась почти на 13%. А на глобальном уровне, по данным МОТ, более чем каждый пятый (22,4%) в возрасте 15–24 лет не был занят ничем – ни работой, ни получением образования, ни обучением по программам профессиональной подготовки (таких ничем не занятых обозначают термином NEETs – neither in employment, education or training: не задействованные ни в сфере занятости, ни в сфере образования, ни в сфере обучения).
По словам Райдера, есть опасность, что молодые люди могут остаться оторванными от рынка труда, и это может иметь долгосрочные последствия, выходящие далеко за рамки периода пандемии.
Ненужные работники
Молодых людей, закончивших свое обучение прямо перед коронакризисом или во время него, экономисты прозвали «поколением ковида». Как правило, уровень занятости молодежи более чувствителен к экономическим кризисам, чем уровень занятости людей более старших возрастов. Среди основных причин: молодежь намного больше, чем люди старше, занята на временной работе (такие рабочие места закрываются в кризис в первую очередь); больше, чем другие возрастные группы, представлена в отраслях, наиболее уязвимых для экономических спадов (прежде всего, сферы сервиса). Кроме того, молодые обычно обладают меньшими знаниями и навыками и поэтому в кризис их относительно чаще увольняют, а при найме в периоды ограниченного числа вакансий они сталкиваются с жесткой конкуренцией с более опытными соискателями и относительно реже получают работу.
Пандемия не стала исключением. За 2020 г. глобальная занятость молодежи снизилась на 8,7% по сравнению с 3,7% для более старших возрастных групп, говорится в отчете МОТ. В коронакризис у молодежи в возрасте 16–25 лет вероятность потерять работу была вдвое выше, чем у остальных, выяснили британские экономисты из Эксетерского университета и Лондонской школы экономики, которые проводили опрос в Великобритании с сентября по октябрь 2020 г.
В кризис многие компании не готовы брать на работу выпускников: например, в опросе около 2400 американских работодателей, выполненном научно-исследовательским центром занятости при Мичиганском университете, о намерении приостановить наем молодых людей, только что окончивших университет, сообщила четверть респондентов. Кроме того, сокращение уже имеющихся рабочих мест также сильнее затрагивает молодых, показала работа экономистов из Института экономики труда (IZA) и Института социальных исследований в Осло, выполненная на данных по Норвегии. Авторы изучили объявления о найме по топ-20 профессий, на которые приходится 76% всех рабочих мест, где занята молодежь до 26 лет (от продавцов и медицинского персонала до поваров и строителей): за первые два локдауна число вакансий для молодых людей сократилось больше, чем для соискателей более старших возрастов, – на 63% против 40% и на 45% против 30% по сравнению с аналогичными периодами в 2018 и 2019 гг.
Удар по учебе
Коронакризис вызвал беспрецедентный cбой в системе образования: по данным ЮНЕСКО, в апреле 2020 г. закрылись школы и университеты в 185 странах мира. Учебные заведения стали переходить на онлайн-обучение, но в то же время для многих молодых людей образование было прервано на месяцы, а в некоторых случаях более чем на год, отмечает ОЭСР.
Но даже переход на онлайн-обучение не мог не отразиться на образовательном процессе: согласно результатам глобального студенческого опроса, в котором в апреле 2020 г. приняли участие учащиеся 28 университетов из США, Испании, Австралии, Швеции, Австрии, Италии и Мексики, 12% студентов отказались как минимум от одного учебного курса, 41% были не уверены, что им удастся вернуться в университет осенью 2020 г., а 83% пожаловались на негативное влияние отсутствия личного контакта c преподавателями и другими учащимися. Более того, согласно результатам опроса, из-за кризиса у 56% молодых людей сорвались стажировки, а 37% не вышли на работу, хотя имели на руках предложения о найме.
Тяжелее всего перебои в образовании переносят студенты из семей с низкими доходами, показало исследование, проведенное на основе данных о государственных университетах в Нью-Йорке. Такие учащиеся на 8% чаще по сравнению с остальными сверстниками испытывали трудности при посещении онлайн-занятий из-за домашних обязанностей или отсутствия интернета. Также они на 11% чаще рассматривали возможность отказаться от какого-либо курса из-за опасений, что оценка по нему может угрожать получению финансовой помощи.
В другом исследовании американские экономисты изучили то, как пандемия повлияла на учащихся Университета штата Аризона. Опрос показал, что 13% студентов решили отложить свой выпуск из учебного заведения, 12% задумались о том, чтобы сменить специальность. Половина опрошенных пожаловалась, что у них сократилось количество учебных часов и упала успеваемость. Кроме того, студенты теперь ожидают, что пандемия окажет долгосрочное воздействие на их перспективы на рынке труда: учащиеся считают, что их вероятность найти работу упала на 20%, а также полагают, что через 15 лет после начала пандемии, когда им будет 35 лет, их ожидаемый заработок будет на 2,5% ниже, чем был бы без пандемии.
Шрамы кризиса
Кризисы оставляют «шрамы» – если люди пережили какой-либо шок, их убежденность в том, что он может повториться, возрастает и влияет на их поведение и решения. Шрамы проявляются и в динамике будущих инвестиций, и в невосполнимых потерях человеческого и организационного капитала, и в показателях рынка труда – еще долго сказываясь на занятости и заработке «поколений кризиса».
Так, расчеты Джесси Ротштейна из Калифорнийского университета в Беркли продемонстрировали, что у тех когорт, которые вышли на рынок труда во время глобального финансового кризиса, заработок был на 2% ниже, чем у «докризисных» когорт в том же возрасте, и этот эффект сохранялся примерно 10 лет. Экономисты из Токийского университета пришли к выводу, что рост национального уровня безработицы на 1 п.п. снижает годовой заработок выпускников университетов, выходящих в этот год на рынок труда, на 3,4% в течение первых трех лет после окончания учебы. Постепенно этот негативный эффект сокращается, но исчезает лишь через 12 лет.
Потери могут быть и безвозвратными, показало исследование экономистов из Ноттингемского и Лестерского университетов: каждый дополнительный месяц безработицы в возрасте от 18 до 20 лет ведет к необратимому снижению относительных доходов на 2% ежегодно. А каждый день безработицы в течение первых восьми лет на рынке труда увеличивает период безработицы в течение последующих 16 лет на полдня, выяснили экономисты из Всемирного банка и Института исследования занятости (IAB).
«Шрамы» кризиса для тех, кто столкнулся с ним на старте взрослой жизни, проявляются не только в виде потерь занятости и заработков, но и в виде негативного влияния на здоровье и социальное благополучие. Так, Тиль фон Вахтер из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Ханнес Швандт из Северо-Западного университета пришли к выводу, что у тех, кто достиг совершеннолетия во время рецессии, ближе к 40 годам выше смертность от болезней сердца, печени, рака легких и передозировок. Эти же люди реже вступают в брак, чаще разводятся, и у них чаще нет детей. Группа шведских и австралийских исследователей установила, что ранняя безработица связана с последующим ухудшением психического здоровья. Дэвид Бланчфлауэр из Дартмутского колледжа указывал, что молодые NEETs чаще страдают от стресса, чувства изоляции, повышенного уровня тревожности. В марте 2021 г. в трех странах ОЭСР, по которым имеются данные (Бельгия, Франция и США), распространенность симптомов депрессии и тревожности среди молодежи была на 30–80% выше, чем среди населения в целом.
После 2008 г. правительства слишком поздно и слишком мало решали проблемы молодых людей, что привело к стойким «шрамам» на карьере и общем благополучии поколения глобального кризиса, отмечает ОЭСР. Чтобы справиться с тяжелыми последствиями коронакризиса для «корониалов», правительства стран – членов ОЭСР приняли специальные меры для поддержки молодежи, говорится в отчете организации.
Так, две трети государств, входящих в ОЭСР, ввели экстренные выплаты для студентов, которые потеряли работу, не могут найти ее или испытывают финансовые трудности. Другие меры поддержки включают в себя субсидии для работодателей, нанимающих молодых людей, поддержку обучения на рабочих местах и стажировок, создание молодежных служб занятости, расширение услуг в области защиты психологического здоровья.
Не менее важна еще одна проблема, высвеченная COVID-19, пишет ОЭСР: безопасного и доступного жилья для молодых, живущих отдельно от родителей. Из-за локдауна у многих «скрытых» бездомных – например, живущих у друзей – обострились проблемы с жильем: так, 78% муниципалитетов в Англии сообщили о росте молодых бездомных. Во многих странах в пандемию принимались меры жилищной поддержки нуждающихся граждан (отсрочка или замораживание платежей, запрет на выселение и т.п.), но некоторые из стран ориентировали подобные программы еще и специально на молодежь: например, во Франции с февраля 2021 г. работники до 25 лет, проработавшие меньше 18 месяцев, могут получить пособие в 1000 евро на оплату жилья, в США выделено $20 млн на оплату жилья молодым людям, ранее находившимся на патронажном воспитании.
Однако масштабы принимаемых мер поддержки молодых – как доходов, так и психологического здоровья – по-прежнему остаются ограниченными, считает ОЭСР: «Это требует больше инвестиций и комплексных мер политики».
