Какие возможны варианты развития тарифной войны США со всем миром, что они означают для развивающихся стран и для России, распадется ли ВТО и система многосторонней торговли – обсудили участники дискуссии в Российской экономической школе.
  |   Эконс

Решение США повысить тарифы для всех своих торговых партнеров, воспринятое как объявление торговой войны всему миру, породило параллели с «никсоновским шоком». Подобно тому, как отказ Ричарда Никсона в 1971 г. от привязки доллара к золоту уничтожил фундамент мировой послевоенной валютно-финансовой системы, «шок Трампа», согласно мрачным ожиданиям, может разрушить сложившуюся международную торговую систему.

Режим международной торговли действительно меняется, и какой будет новая торговая реальность – пока неизвестно. Но вполне вероятно, что «войны всех против всех» с эскалацией взаимных тарифов удастся избежать, как и объявленного Америкой «тарифного цунами», пришли к выводу, обсудив события последних недель и их возможное развитие, участники онлайн-дискуссии Российской экономической школы (РЭШ), прошедшей в рамках Просветительских дней памяти основателя РЭШ Гура Офера 14 апреля.


«Постановка ложной цели»

Тарифная война США и вызванная ею ответная эскалация – это разрушение сложившихся за полвека глобальных производственных цепочек и отношений: «Разрушается то, что есть, и вопрос – что будет взамен», – констатирует директор Центра экономических и финансовых исследований и разработок РЭШ, проректор Всероссийской академии внешней торговли по научной работе Наталья Волчкова.

Худший из возможных вариантов развития ситуации – полная глобальная фрагментация с разделением мира на несколько блоков, замкнутых внутри континентов и даже внутри части континентов. Второй вариант – частичная фрагментация по типу френдшоринга, с локализацией производств как в собственных, так и в дружественных странах. Но в любом случае сейчас ключевой риск представляет именно вот эта неопределенность – чем все закончится, отмечает Волчкова: «Это означает, что, пока не сложится новая система миропорядка, инвестиции будут максимально заморожены – рисковать в условиях неопределенности бизнес не будет. Тарифы можно заложить в бизнес-планы, а неопределенность – нет».

«У меня абсолютно другой сценарий, и это не сценарий апокалипсиса», – поделился советник Центра экспертизы по вопросам ВТО Максим Медведков, возглавлявший российскую делегацию на переговорах о вступлении России в ВТО, к которой страна присоединилась в 2012 г. Трехмесячная пауза в повышении тарифов открывает перспективу для любой страны мира – кроме, возможно, Китая, борьбу с экспансией которого Трамп начал еще в свой первый срок на посту президента, – вступить в переговоры с США, в результате которых высокие пошлины будут заменены двусторонними договоренностями.

«В кругу переговорщиков то, что делает Трамп, называется постановкой ложной цели. Международные переговорщики очень часто так поступают: уверяют, что “мы хотим разрушить вашу экономику, и будем это делать такими-то способами” – а на самом деле просто наращивают свою переговорную мощь. И когда все в ужасе от того, как же дальше жить, отвечают “ну окей – хотите жить дальше, давайте договариваться”», – рассказывает Медведков.

Если предполагать, что ни одно правительство не будет действовать в ущерб своей стране, то напрашивается именно такой вариант – заставить страны выйти на переговоры, рассуждает Медведков: «А нет ни одного экономиста, который сказал бы, что эти мегавысокие пошлины – благо для США».

Повышение тарифов приведет к росту потребительских цен и снизит прибыли компаний, сокращая реальные зарплаты и потребительские расходы. Это наряду с политической неопределенностью будет препятствовать инвестициям бизнеса. Такой сценарий значительно увеличивает риск рецессии в США при ограничении возможности ФРС снизить ставки, поскольку рост цен может повысить инфляционные ожидания. Рынок труда получит некоторые локальные плюсы в отраслях, которые окажутся защищены тарифами, однако этот эффект будет перекрыт снижением занятости в других отраслях, как произошло в результате первой торговой войны Трампа с Китаем.

Судя по тому, что США намерены вести переговоры почти с сотней стран, версия, что США использовали угрозу тарифов как рычаг для заключения новых условий торговли, и в итоге «все отделаются легким испугом», – вполне вероятный вариант, считает Медведков. Правда, оговаривает он, реакция на эту угрозу инвесторов и некоторых торговых партнеров США, вводящих ответные тарифы, а также жестокая схватка с Китаем не укладываются в данную картину – картину возвращения торговли в цивилизованное русло. «США могли бы сказать “все, что мы делаем – делаем для того, чтобы улучшить систему международной торговли”, но этого нигде не сказано», – замечает Медведков.

Кризис глобальной торговли

Десятилетиями развитие национальных экономик выстраивалось в условиях глобального процесса, определяемого правилами глобальной торговли, рассказывает Волчкова: «Они в каком-то смысле были священными, и под них шла и подстройка национальных экономик». Сейчас происходит разрушение правил, и от того, какими будут новые, принципиальным образом будет зависеть и развитие стран.

Особенно критична ситуация для развивающихся экономик, которых – большинство, говорит Волчкова: «То, как происходит разрушение, означает откидывание назад более 100 стран, и не дает им никаких перспектив развития. Потому что для них единственный инструмент развития – доступ на рынки развитых стран. И если сейчас он будет похоронен вместе с глобальными правилами торговли, это будет очень страшная ситуация».

При этом ответ на возникающий вопрос о том, выйдут ли США из ВТО, скорее всего, отрицательный, полагает Медведков: «США могут выйти из ВТО в любой момент как любая другая страна, через 6 месяцев после направления уведомления. Но, я думаю, США не будут этого делать по той причине, что у США, как и у любой другой страны, нет никакой альтернативной системы, где можно было бы отстаивать свои интересы. И никому не удалось придумать что-то, что может для Америки стать лучшей альтернативой».

Возможно, ключом к разгадке действий США может служить заявление администрации Трампа о том, что решения по тарифам соответствуют правилам Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ, предшественник ВТО), указывает Медведков: «Если бы Трамп был нацелен на разрушение, ему не нужно было бы оправдываться и апеллировать к правилам. Но в данном случае его администрация сочла необходимым сослаться на соответствующую статью ГАТТ, которая позволяет Америке – с ее точки зрения, потому что не все страны с этим согласны, – принимать любые необходимые меры для обеспечения своей безопасности».

ВТО, рассказывает Медведков, на действия Трампа реагирует «мягко говоря, нервно», поскольку чем бы ни объяснялись эти действия, они наносят материальный ущерб системе, которая была создана для того, чтобы товары двигались между странами, а не лежали в портах. Но вместе с тем ВТО не может ничего предложить для разрешения конфликта.

Полвека назад, когда создавалась ВТО, развивающимся странам была предоставлена возможность устанавливать более высокие импортные тарифы для защиты своих рынков. С тех пор многие из развивающихся стран, например, Южная Корея, по факту стали развитыми и вышли в мировые лидеры, но не хотят менять свой статус, чтобы продолжать пользоваться преференциями, что вызывает возмущение у Америки. Она пыталась это изменить, но безрезультатно, говорит Медведков: «Поэтому, возможно, часть тарифного удара Трампа направлена на то, чтобы заставить страны рассмотреть этот вопрос».

Кризису ВТО уже лет 20 и до сих пор каких-либо вариантов, как его решить, нет, рассказывает Волчкова. Основополагающие принципы ВТО заключаются в том, чтобы обеспечить отсутствие дискриминации производителей любой страны на рынке любой другой страны – члена ВТО. Эти принципы всем выгодны и никем не оспариваются. Проблемы возникают в их имплементации и имеют, скорее, технический характер, чем идеологический: они возникают из-за попыток наложить на двусторонний процесс (каким является торговля – в которой всегда две стороны) многостороннюю систему. Чем больше участников в системе, тем сложнее она становится. Возможно, проблема также в отсутствии сильного секретариата ВТО, который бы являлся движущей силой развития организации, рассуждает Волчкова, а также в недостаточном академическом внимании к проблеме: «Драйверов интеллектуального развития системы [многосторонней торговли] сегодня нет». Но и замены ей не изобретено.

Геополитика и локализация

Если только США или любая другая крупная экономика не придают нулевую ценность собственному благосостоянию, у них остается сильный стимул к переговорам и сотрудничеству на международном уровне. Конкретные результаты переговоров, такие как уровни тарифов, могут измениться, но базовое обоснование глобальной экономической координации остается неизменным, отмечала в своей колонке, размышляя о возможности того, что за «тарифным хаосом» стоят геополитические, а не экономические причины, Пинелопи Голдберг, профессор Йеля и один из ведущих мировых экспертов по глобальной торговле.

США были драйвером ВТО и его предшественника ГАТТ в течение десятилетий, а теперь главным пользователем этой системы становится Китай, отмечает Медведков. Если причина тарифной войны США в том, чтобы исправить этот дисбаланс и укрепить систему, то США и Китай договорятся, считает он. «Притяжение этих двух рынков друг к другу, возможности, которые они открывают для китайского и американского бизнеса, могут перевесить все озабоченности и проблемы. Если развитие событий все-таки будет идти в направлении консолидации мирового сообщества, а это не исключено, ситуация будет постепенно стабилизироваться», – надеется Медведков.

Учитывая статус Китая в международной торговле, Китай вряд ли мог не ответить на повышение американских тарифов, объясняет Медведков: «Вариант вступить в переговоры и поклониться Трампу, я думаю, Китай абсолютно не устраивал. Но это не означает, что в эту минуту, когда мы разговариваем, китайские коллеги не ведут переговоры где-нибудь в пивной в Вашингтоне. Я думаю, именно это они и делают».

Свободная международная торговая система была и остается выгодной для участников, поскольку снижает для всех издержки. «У меня нет сомнений, что ЕС может построить американский лимузин и даже с успехом, вопрос только в том, сколько он будет стоить. И этот вопрос будет проходить через все дискуссии по поводу возможной автономии либо концентрации усилий на внутреннем рынке», – говорит Медведков. Вполне вероятно, что ключевые игроки продолжат поощрять импортозамещение, но в определенных, критически важных товарных группах. А более 90% товаров никакого отношения к критическим и стратегическим не имеют, в услугах же тарифы и вовсе не применимы, добавляет он.

Возможности для компромисса и разделения сфер на те, которые не имеют отношения к геополитике, и на все остальные, есть всегда, уверен Медведков: «В течение десятилетий в ГАТТ сосуществовали, и достаточно плодотворно, страны, которые испытывали друг к другу, мягко говоря, не очень нежные чувства. В те годы в ГАТТ было дурным тоном начать рассказывать про то, что кто-то ущемляет чьи-то политические интересы. Это было табу», – вспоминает он.

Заградительные импортные тарифы будут означать еще и рост производственных издержек, а значит, рост неэффективности экономики и постоянный рост цен. Капитал будет к этому относиться крайне настороженно и переориентироваться в локации, где условия более благоприятны, замечает Волчкова. Закрываться от всего мира тарифами совсем не в интересах Америки, и это еще одна причина предположить, что «тарифное цунами» – переговорный трюк. «В таком случае возможная итоговая конфигурация будет выглядеть как усиление остракизма Китая, который, скорее всего, останется с высоким тарифом, а остальные страны договорятся», – считает она.

Влияние на Россию

Россия не попала под тарифы США, но она и так живет в ситуации повышенных пошлин, отмечает руководитель направления исследований товарных рынков ГК «Норильский никель» Петр Варюшин. По его мнению, возможны два варианта развития событий. Первый, базовый, предполагает, что торговая война локализуется на уровне США – Китай. В таком случае вероятна коррекция сырьевых цен – основного российского экспорта – в течение 2–3 лет, но мир избежит рецессии, а доллар укрепится, быстро вернув пошатнувшийся было статус «тихой гавани». Во втором варианте – при «войне всех против всех» – возможно затяжное, более 2–3 лет, падение глобальной экономики, более продолжительное снижение сырьевых цен, рост инфляции и риски стагфляции в основных мировых экономиках.

Логичным ответом компаний на рост тарифов была бы приоритизация внутреннего рынка и инвестиции в производство импортозамещающей продукции, считает Варюшин: «Например, для «Норникеля» и его партнеров это инвестиции в «Русскую нержавеющую компанию», которые, как ожидается, вытеснят импорт нержавеющей стали и в течение 2–3 лет обеспечат им Россию, которая сейчас 90% этого продукта закупает в Китае».

Если мир пойдет по сценарию фрагментации, это будет означать несколько лет снижения мирового ВВП, и, соответственно, падение спроса на сырье, включая нефть. Главный риск для России – ее сырьевая зависимость, которая в этом случае снова будет играть против российской экономики, указывает Волчкова. В краткосрочной перспективе часть товаров, в отношении которых США повысит тарифы, может пойти на российский рынок. Однако в условиях санкций значительных эффектов ожидать не стоит, считает она.

В более благоприятном сценарии, предполагающем отсутствие эскалации тарифов, но новые договоренности, мир в долгосрочной перспективе окажется в новом равновесии, где цены будут выше из-за большей неэффективности и издержек производств, чего не избежит и Россия.