«Черные лебеди»: когда прогнозы отменяются

О том, почему происходят финансовые кризисы, известно довольно много, но они все равно продолжают происходить. После каждого кризиса, конечно, делаются выводы о его причинах и эти причины стараются устранить. Однако новые кризисы, как правило, происходят там, «куда не смотрят», то есть по неожиданным новым причинам.

Системные кризисы часто афористично называют «черными лебедями» – этот термин популяризировал Нассим Талеб в одноименной книге, ставшей бестселлером. В определении Талеба «черные лебеди» – это события, имеющие две особенности. Во-первых, они настольно редки и маловероятны, что находятся за пределами ожиданий и потому непредсказуемы. Во-вторых, реализация таких событий несет катастрофические последствия (они могут быть и, наоборот, крайне благоприятными, но обычно «черных лебедей» ассоциируют именно с катастрофическими последствиями).

Точное и внутренне непротиворечивое определение «черного лебедя» – больше, чем вопрос семантики: оно является неотъемлемой частью при разработке эффективной политики финансовой стабильности, считают Дэниел Барт, ведущий экономист Совета управляющих ФРС, и Стейси Шрефт из Мэрилендского университета. В своем исследовании они предлагают переосмысление «концепции черных лебедей», имеющее прямое влияние на политику финансовой стабильности.

Если, в соответствии с концепцией Талеба, рассматривать «черного лебедя» как маловероятное событие (шторм, который происходит раз в сто лет), то это сигнал для политиков сосредоточиться на более совершенных инструментах прогнозирования и управления рисками. Ведь если события редки, но все же сколько-нибудь вероятны, управление этими рисками возможно.

Но если рассматривать «черного лебедя» как принципиально непознаваемое событие, то предусмотреть вероятность его реализации просто невозможно. И это смещает фокус политики от прогнозирования и управления рисками к укреплению устойчивости финансовой системы, чтобы она могла выдержать любой неожиданный шок.

Именно эту концепцию и предлагают авторы: зачастую просто невозможно предотвратить наступление кризиса – но можно создать систему, которая не рухнет под его ударом.

Систематизация «водоплавающих»

Все события можно классифицировать на 4 типа по степени предсказуемости и по масштабу последствий, предлагают авторы.

• «Белые лебеди»: это «известные известные» – например, сезонные кризисы. Они хорошо изучены, и вероятность их реализации хорошо прогнозируется.
• «Серые лебеди»: это «известные неизвестные». Риск их реализации предсказуем, но вероятность и форма неизвестны (пример – крах хедж-фонда LTCM, торговавшего с огромным плечом, в 1998 г.).
• «Черные лебеди»: это «неизвестные неизвестные» (термин популяризировал бывший глава Пентагона и один из архитекторов войны США в Ираке Дональд Рамсфельд). Это события, выходящие за пределы человеческого опыта, – люди не знают, что они не знают о таких событиях, и моделей для оценки их вероятности просто не существует.
• «Утки»: локальные события без системных последствий.

Все «лебеди» влекут за собой большие или даже экстремальные последствия, а цвет «лебедя» зависит от того, насколько он предсказуем: «белых» можно считать весьма предсказуемыми, «серые» могут произойти с довольно высокой степенью вероятности, а «черные» до того, как произойдут, вообще не считаются возможными. В свою очередь, последствия «уток», как правило, небольшие, тогда как степень предварительной осведомленности о них может варьироваться.

Авторы также представляют, по их определению, «диагностический инструмент» для определения постфактум, было ли событие черным, серым или белым «лебедем» или же «уткой». Инструмент учитывает пять характеристик события: правительственное вмешательство (было ли и в каком масштабе), освещение в новостях, межведомственная координация, адаптация частного сектора и изменения в законодательстве.

«Черные лебеди» радикально меняют общепринятое мнение о том, что может случиться, а также показывают, что понимание мира («модель» причин и следствий) было неверным. К «черным лебедям» авторы относят, в частности, финансовый кризис 2008–2009 гг., пандемию коронавируса, террористическую атаку 11 сентября 2001 г. на Всемирный торговый центр и сброс атомной бомбы Соединенными Штатами на японские города во время Второй мировой войны.

Все эти «черные лебеди» имели масштабные последствия и полностью изменили картину мира после того, как произошли, а также стали причиной существенных изменений в бизнесе и законодательстве. Например, глобальный финансовый кризис привел к перестройке системы финансового регулирования; пандемия изменила понимание глобальной скорости передачи и взаимозависимости цепочек поставок и реорганизовала бизнес (многие компании разрешили сотрудникам работать из дома, значительно ускорились темпы цифровизации); 11 сентября 2001 г. изменило представление об угрозе терроризма на территории США, а также взгляды на то, что представляет собой критически важную инфраструктуру, которую необходимо защищать. Сброс атомной бомбы во время Второй мировой войны навсегда изменил подход к национальной безопасности и привел к гонке ядерных вооружений, а также способствовал усилиям по снижению сопутствующего риска: было создано Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) для содействия безопасному использованию ядерной энергии, подписаны договоры о нераспространении ядерного оружия.

«Серые лебеди» – по сути, порождение «черных»: после того как «черный лебедь» прилетел, он переходит в категорию «известных неизвестных». То есть становится понятно, что подобные события могут происходить, но остается неизвестным, когда именно и в какой форме они могут повториться.

Понимание «серых лебедей» растет по мере их повторных появлений, а слабые места и уязвимости системы, способствующие возникновению «серых лебедей», становятся распознаваемыми, отслеживаемыми и управляемыми. «Серые лебеди», как правило, не приводят к серьезным изменениям в мировоззрении, но вызывают изменения в регулировании, стандартах, законодательстве.

Например, один из «серых лебедей» – кризис корпоративного управления, который привел к краху компаний Enron и WorldCom, в ответ на это были приняты правила и законы, направленные на повышение прозрачности корпоративной отчетности. В качестве других примеров «серых лебедей» авторы приводят вспышку атипичной пневмонии 2003 г. и катастрофу на Чернобыльской АЭС. Эти события также были ограниченными по масштабам (например, атипичная пневмония затронула в основном страны Азии) или предоставили относительно мало новой информации (последствия радиационного отравления уже были хорошо известны после Хиросимы и Нагасаки; Чернобыльская катастрофа показала, что в целом модель ядерной безопасности была верной и потребовала только усилить протоколы безопасности и внедрить на АЭС по всему миру дополнительные отказоустойчивые системы).

К категории «известных неизвестных» авторы относят и «зеленых лебедей» – события, связанные с изменениями климата, которые могут быть чрезвычайно разрушительными с точки зрения финансовых потерь.

«Белые лебеди» представляют собой «устаревшие» версии «серых» и, таким образом, достаточно хорошо изучены на основе анализа прошлого опыта. Их последствия тоже могут быть существенными, однако вероятность появления «белых лебедей» можно оценить довольно точно, а потому их последствия можно смягчить. Экстренные правительственные вмешательства в случае «белых лебедей», как правило, уже минимальны, поскольку необходимые меры возможно предусмотреть заранее; а бизнес-практики если и меняются, то не сильно.

Примером «белого лебедя» авторы считают азиатский финансовый кризис 1997–1998 гг. Ему предшествовал латиноамериканский долговой кризис 1980-х гг., который охватил не только Латинскую Америку, но и многие другие развивающиеся регионы и на разрешение которого ушло почти десятилетие. Латиноамериканский кризис 1980-х гг. был «серым лебедем» и привел к серьезному переосмыслению последствий общих рисков суверенного долга. Учитывая уроки латиноамериканского кризиса, участники рынка, банковские надзорные органы и международные организации раньше распознали признаки нового – азиатского – кризиса и отреагировали на них быстрее. В результате азиатский кризис был меньше по охвату и короче по продолжительности, чем латиноамериканский.

Кризисы-«утки» отличаются от «лебедей» любого цвета тем, что их последствия локализованы, а смягчение этих последствий не требует пересмотра общесистемной устойчивости. «Утки» могут варьироваться по степени предварительной осведомленности о них: как правило, это «известные известные» события, но могут возникнуть и новые разновидности. Однако локализованная природа новых видов «уток» упрощает их изучение, и довольно быстро они становятся «известными известными».

В качестве примера «уток» авторы приводят сезонный грипп и дефолт по госдолгу, допущенный страной – «серийным неплательщиком», такой как Аргентина. Если, к примеру, произойдет дефолт США, это может стать «черным лебедем», поскольку окажется за пределами человеческого опыта и текущих моделей финансовой системы, – в отличие от дефолта Аргентины, которая много раз допускала дефолты в прошлом, и очередной никого особо не удивит.

Впрочем, иногда то, что выглядит как типичная «утка», в действительности может быть «лебедем», как в сказке «Гадкий утенок». Например, распространение вируса, кажущееся обычным сезонным явлением, может оказаться началом пандемии. Так что недооценивать «уток» не стоит.

Не предвидеть, а выстоять

«Черных лебедей» нельзя предотвратить, но их вред можно смягчить, если понять свойства систем или сред, в которых «черные лебеди» возникают. Авторы полагают, что неблагоприятные потрясения с большей вероятностью проявятся как «черные лебеди» в сложной адаптивной системе (complex adaptive system, CAS). CAS представляет собой большую сеть, в которой узлы (которые и сами могут быть сетями) и связи изменяются в результате взаимодействия между собой, порождая нелинейные и неожиданные эффекты и усиливая эффекты обратной связи.

При этом в CAS не получается прогнозировать изменения: по мере того как приобретаются знания о том, как система работает в данный момент, сама система меняется таким образом, что эти знания устаревают. Сложная, непрозрачная и постоянно меняющаяся природа CAS делает ее областью неопределенности – именно тем типом среды, в которой могут возникать неизвестные события с экстремальными последствиями.

Современная финансовая система хорошо соответствует характеристикам CAS. Цифровизация сделала ее чрезвычайно сложной сетью сетей с финансовыми рисками, которые меняются почти непрерывно и охватывают множество рынков и контрагентов. Плотный и развивающийся характер этих связей делает невозможным точно знать, каким рискам подвергается каждый участник системы в каждый момент и как быстро эти риски могут измениться.

Сложная и постоянно адаптирующаяся природа финансовой системы означает, что «черных лебедей» никогда не искоренить. Выход состоит в том, чтобы сосредоточиться на повышении устойчивости системы и ее способности противостоять всему, что может произойти.

«Устойчивость» – это не про способность справиться с какими-то определенными типами кризиса, подчеркивают авторы. Устойчивость означает, что система имеет достаточную «броню», чтобы выдержать все и возможные, и неизвестные угрозы.

Принцип устойчивости аналогичен принципам сейсмостойкого строительства в мире с изменчивой и скрытой сетью подземных линий разломов, сравнивают авторы. Он требует политики, которая 1) адаптируется в ответ на постоянно меняющуюся среду, 2) универсальна по охвату и 3) системна по применению.

Адаптивность означает, что политика может применяться во всех экономиках и что она подстраивается под меняющуюся среду, как автоматические стабилизаторы (см. пример ниже), а не сопряжена с задержкой реакции, пока, например, законодательные органы решают, кому помочь с финансированием и какого именно объема.

Универсальность подразумевает применимость политики ко всем рынкам, а не к отдельным. Сегодня многие правила не обладают этой функцией, тем самым создавая определенный «периметр регулирования» и стимулы для организаций перемещать свою деятельность за пределы этого периметра.

Системность предполагает, что политика разработана для того, чтобы помочь финансовой системе в целом сохранить все критические функции и избежать их отказа. Системная политика не призвана, например, предотвращать вред, который может возникнуть в результате отдельных банкротств фирм, крахов финансовых учреждений и потери рабочих мест – того, что перманентно происходит на рынке и представляет собой созидательное разрушение, когда слабые игроки разоряются и уступают место более сильным. Системная политика нацелена на поддержание ключевых функций финансовой системы в периоды серьезных бед – на «удерживание» от «края пропасти». И тем самым дает политикам и регуляторам время, чтобы понять природу кризиса и возможность разработать уже более целенаправленные меры для восстановления стабильности.

В качестве примера авторы описывают несколько инструментов, способствующих повышению устойчивости: автоматические стабилизаторы, буферы и меры подстраховки (backstops).

• Автоматические стабилизаторы – это меры, которые активизируются в ответ на определенные ключевые индикаторы потенциальной нестабильности. «Черный лебедь» может развиваться скрыто, но ранние признаки стресса могут сигнализировать о глубинных событиях, которые могут подтолкнуть систему к кризису, и стабилизаторы призваны реагировать на такие признаки. К таким стабилизаторам относится, например, автоматическое прекращение биржевых торгов в случае резкого падения рынка, которое может нарушить стабильность финансовой системы: так, Комиссия по ценным бумагам и биржам США (SEC) останавливает торги, если индекс S&P 500 в течение дня падает на величину, превышающую определенные заранее установленные пороговые значения.
• Буферы – это ликвидные средства, которые накапливаются в «хорошие» времена, чтобы их можно было использовать в «плохие». Например, после глобального финансового кризиса 2008–2009 гг. буферы капитала и ликвидности активно используются в банковском секторе для повышения устойчивости банков и финансовой системы.
• Меры подстраховки – это инструменты, которые поддерживают критически важные функции финансовой системы, когда «черный лебедь» толкает ее к коллапсу. Например, регуляторы могут выступать в качестве покупателя или поставщика последней инстанции в любом месте любой цепочки поставок или в качестве гаранта стоимости некоторого актива или продукта. Так, центральные банки в периоды нестабильности могут выступать кредиторами последней инстанции, чтобы поддержать жизнеспособность банковской системы.

Эти примеры не являются ни исчерпывающими, ни окончательными, оговаривают авторы. Могут потребоваться другие или разработка новых, чтобы финансовая система была готова выдержать любой шок: «черные лебеди» будут прилетать неизбежно.