Экосистемно значимые: регулирование вложений банков в «небанковские» активы
«Экосистемы – это модно, это дорого, это амбициозно, это рискованно. Это не «голубой океан», но это огромный пласт инноваций», – так описал экосистемы, которые сейчас активно создаются в России, в том числе на базе ведущих банков, Сергей Швецов, первый заместитель председателя Банка России. Экосистемам и вопросам их регулирования была посвящена сессия на первом дне Международного финансового конгресса (МФК), который Банк России проводит с 28 июня по 2 июля: накануне Банк России выпустил консультационный доклад о регулировании рисков банковских инвестиций в экосистемы.
«Эконс» приводит выдержки из дискуссии.
Александр Данилов, директор департамента обеспечения банковского надзора Банка России:
– Новые технологии обогащают нашу жизнь, но неконтролируемое развитие экосистем банками создает повышенные риски для кредиторов и вкладчиков. Ключевой риск здесь – аккумулирование на балансах банков так называемых иммобилизованных активов: это активы, которые не имеют срока возврата, срока погашения, они, как правило, ограниченно ликвидны, подвержены повышенному риску обесценения, а также не генерируют устойчивый доход. К таким активам могут относиться и экосистемные активы. Например, стартапы сначала могут не генерировать прибыль, быть убыточными и требовать дофинансирования, инвестиции в них часто и по прошествии некоторого времени могут вообще не окупиться.
В мировой практике регуляторы, как правило, довольно жестко относятся к такого рода активам. Например, в США банковским учреждениям, привлекающим депозиты, запрещено делать подобные вложения, в Китае для таких инвестиций действует повышенный, фактически запретительный риск-вес. Мы смотрели, сможем ли соблюсти некий баланс, – с одной стороны, не хочется вставать на пути прогресса; с другой стороны, следует снизить риски для кредиторов и вкладчиков.
Гибкий вариант, который предлагает Банк России, такой баланс соблюдает. Суть его в следующем: мы не запрещаем банкам делать инвестиции в экосистемы, но даем под это лимит в процентах от капитала (в отчете мы предлагаем 30% от капитала), и превышение лимита должно быть оплачено капиталом банка, то есть средствами его акционеров. Таким образом, если в перспективе эти инвестиции окупятся и акционеры получат дополнительный доход, то им это выгодно; если же инвестиции прогорят, это не ляжет на плечи кредиторов и вкладчиков, и акционеры примут на себя этот риск. Нам кажется, это справедливый подход. Мы предлагаем этот лимит распространять не только на вложения в экосистемные активы, но и на все иммобилизованные активы, в том числе на непрофильную недвижимость, промышленные активы.
Лев Хасис, первый заместитель председателя правления СберБанка:
– В России, с моей точки зрения, у банков должна быть возможность делать инвестиции в экосистемы. Во-первых, потому, что российский банковский рынок, в отличие от американского, совершенно не защищен от небанковских и иностранных игроков. Когда совсем недавно [китайская] Ant Financial хотела купить небольшую компанию MoneyGram, в этом ей было отказано из соображений национальной безопасности. Трудно представить, чтобы американские власти разрешили Google, или Amazon, или Facebook купить банк. В России же финансовые регуляторы и власти в целом демократичны и толерантны, как к инвестициям в финансовый сектор бигтехов и телекомов, так и иностранцев. Мы всем гостям рады. Во-вторых, Центробанк, вместо того чтобы поощрять конкуренцию между коммерческими игроками, сам зачастую становится достаточно активным игроком на банковском рынке, достаточно вспомнить платежную систему «Мир» или Систему быстрых платежей.
Таким образом, банкам необходимо задуматься о своей долгосрочной стратегии: как будет выглядеть их бизнес лет через пять – через десять. Мы уже прошли стадию разделения «здесь банки – здесь не банки»: в России банки есть уже и у бигтехов, и у телекомов. Регулирование ограничивает вложения банков в нефинансовые активы – например, у СберБанка на конец 2020 г. общий объем инвестиций в нефинансовые бизнесы составлял всего 3% от капитала. Даже если мы будем их увеличивать, мы все равно говорим об однозначных цифрах в процентах от капитала.
Что касается бигтехов, как иностранных, так и российских, – у них колоссальный финансовый ресурс. Кроме того, успех построения экосистемы зависит не только от денежных, финансовых факторов – но и от доступа к данным, технологиям, IT-специалистам. Технологические компании давно этим занимаются и сильно преуспели – с ними банкам конкурировать очень непросто. Ну и, безусловно, мы не можем себе позволить как группа работать с убытками, а многие очень дорого оцениваемые бигтехи могут годами финансировать за счет акционерного капитала развитие своих бизнесов и захват рыночных долей. И последнее: многие российские банки находятся под секторальными санкциями и не имеют возможности привлекать внешний капитал, в отличие от технологических компаний.
Джеймс Уотсон, управляющий директор Fitch Ratings:
– Вопрос о том, исправит ли «экосистемность» нелюбовь инвесторов к банкам, неоднозначный. Я могу сказать, как мы смотрим на инвестиции банков в небанковский бизнес в целом. Уместно разбить их на три условные группы. Первая группа – инвестиции в небанковский, но финансовый бизнес – то, что мы знаем как лизинг, брокерские услуги, то, что явно комплементарно к основным продуктам банка. В целом мы смотрим на такие инвестиции нейтрально, если только нет чрезмерных и излишних рисков. Условно третья группа – вложения в совсем не финансовые активы (промышленные активы, стройка, недвижимость), тут, конечно, оценка другая и, как правило, отрицательная. И где-то в середине – вот эти экосистемные вложения, которые не совсем, может быть, профильные, но в какой-то степени комплементарные для банков. Здесь четыре составляющих оценки рискованности вложений: размер, как структурируются эти вложения и риски для банков, прибыльность и перспективность проектов, качество управления в банке и способность управлять этими проектами.
В целом банк, который может получить дополнительный доход без того, чтобы брать на себя большие дополнительные риски, – это, конечно, положительно. В России достаточно сложная дискуссия частично из-за того, что абстрактная идея и то, что мы имеем на самом деле, – немного разные вещи. На уровне идеи вложения банка в непонятные для себя активы несут в себе риски, и вкладчики могут пострадать. В России же мы видим – и, думаю, все согласятся с нашим мнением, – что те банки, которые занимаются экосистемами, одни из лучших управляемых банков в стране (я имею в виду СберБанк и «Тинькофф»). Со стороны Сбера размер вложений действительно не такой уж большой по отношению к капиталу, если говорить о «Тинькоффе», то его размер вложений может быть более значим, но он структурируется так, чтобы снизить угрозу для бизнеса самого банка.
Станислав Близнюк, председатель правления «Тинькофф Банка»:
– Мы строим свою экосистему, но в рамках финансовых продуктов, а когда говорим о lifestyle-продуктах (кино, рестораны) – предпочитаем развивать их на партнерской основе, поскольку для создания конкурентного продукта нужно хорошо разбираться в нем и потребностях клиента. У нас такая экспертиза есть в рамках финансовых продуктов, поэтому мы растем, но отвлекать внимание и ресурсы на создание множества других продуктов мы не можем.
Партнер дает нам качественный продукт, который мы предлагаем клиенту в своей экосистеме, а мы даем партнеру возможность зарабатывать, а также эффект масштаба. В партнерстве важно, чтобы наше участие не было слишком большим – иначе это может привести к рискам: когда партнер зависим от нас, в случае форс-мажоров нам придется оказывать ему дополнительную поддержку. В нашем случае таких партнеров у нас нет. Мы способствуем развитию конкуренции и избегаем гигантизма.
