Голос и политика центробанка в восприятии реального сектора

Коммуникация центральных банков становится все более значимым инструментом монетарной политики, особенно по мере перехода все большего числа центробанков к режиму инфляционного таргетирования и роста числа стран, достигших эффективной нижней границы процентных ставок и, соответственно, ограниченных в возможности влияния на экономику через основной инструмент монетарного регулятора.

Однако слишком большое количество коммуникаций центрального банка ассоциируется с его меньшим влиянием в представлении реального сектора, показало исследование, выполненное экономистами Банка Кореи, Национального банка Швейцарии и швейцарского Управления по надзору за финансовыми рынками. Подобный отрицательный эффект зависит в том числе от того, кто говорит, обнаружили они: он возникает, если слишком большое количество сообщений поступает не от главы центробанка, а от других членов совета или комитета управляющих.

Влияние и восприятие

Влияние центрального банка на экономику связано с доверием к нему, которое может быть определено как уверенность граждан в том, что центральный банк будет достигать заявленных им целей. Однако в действительности экономическое влияние центробанка намного шире и связано не только с соответствием ожиданий и фактических результатов: оно охватывает довольно много взаимосвязей между экономическими агентами, а также их восприятие действий центробанка – можно сказать, доверие заключается еще и в том, считает ли общественность свой центральный банк компетентным, рассуждают авторы исследования. В определении Кеннета Рогоффа и Энн Сиберт, чем более компетентно правительство, тем меньше доходов ему требуется для оказания государственных услуг заданного уровня. В применении к монетарным регуляторам можно сказать, что чем более компетентным общественность считает центральный банк, тем сильнее его экономическое влияние, рассуждают авторы.

Изучение того, как руководители предприятий воспринимают деятельность центрального банка своей страны, важно по нескольким причинам, перечисляют экономисты. Во-первых, центробанк, политика которого в восприятии бизнеса оказывает положительное влияние на экономику, получит поддержку своих решений, необходимых для выполнения его основных функций. Во-вторых, подобное мнение формирует доверие и авторитет регулятора, которые, в свою очередь, важны для независимости денежных властей – ключевого институционального фактора для контроля над инфляцией. В-третьих, пользующийся высоким доверием центральный банк сможет эффективнее управлять ожиданиями экономических агентов. Наконец, понимание того, какие механизмы обуславливают восприятие политики центрального банка общественностью, позволит выявить связанные с этим проблемы и помочь принять адекватные меры.

Авторы исследования использовали данные опроса менеджеров среднего и высшего звена в международных компаниях, который проводит бизнес-школа IMD, по 61 стране за период с 1998 по 2016 г. Участники опроса оценивали утверждение «Политика центрального банка положительно влияет на экономическое развитие», и их оценки ранжировались от 0 («полностью не согласен») до 10 («полностью согласен»; см. врез). Размер выборки может отличаться год от года, но, например, в 2019 г. в нем приняли участие около 6000 человек. Преимущество этих данных в том, что в выборку попадают люди с более высоким уровнем образования – то есть в отношении этой аудитории проблема донесения центробанком информации стоит менее остро, чем для населения в целом, которое зачастую не воспринимает «вербальные стимулы» или попросту игнорирует их, объясняют авторы.

Оказалось, что мнение респондентов о влиянии центробанка на экономическое развитие ухудшается с ростом объема коммуникации, который от него исходит, – измеренного как количество заявлений главы центробанка и членов комитета по денежно-кредитной политике. При этом имеет значение личность того, от кого исходит коммуникация: отрицательный эффект от роста количества сообщений регулятора порождают слишком частые выступления членов комитетов, а не руководителей центробанков.

Особенно сильно этот эффект был выражен во время глобального финансового кризиса. В целом обнаруженная авторами отрицательная взаимосвязь между количеством заявлений и восприятием экономической роли регулятора коррелирует с ситуацией в экономике: она менее выражена во время экономического роста, а также в периоды неопределенности, для которых характерен недостаток информации; и более выражена в периоды кризисов, высоких уровней безработицы и краткосрочных процентных ставок. Корреляции восприятия «степени полезности» политики центробанка со всеми остальными рассмотренными переменными – уровнями инфляции, процентных ставок, показателями фондового рынка, колебаниями курса валюты по отношению к доллару США – авторы исследования не обнаружили. Похоже, достижение или недостижение центробанком какой-либо одной определенной цели не имеет доминирующего значения в представлениях менеджеров компаний о его роли в экономике, размышляют авторы.

Интерпретация результатов

По мере роста неопределенности после мирового финансового кризиса процесс принятия решений о проводимой политике усложнялся, а несогласие между членами комитетов центробанков увеличивалось – как следствие, коммуникация центральных банков в последние десятилетия становилась более «рассредоточенной». Заявления и протоколы заседаний регуляторов «росли в длину» у всех рассматриваемых в исследовании центральных банков, а у некоторых становились противоречивыми: так, в ФРС все больше различных мнений выражали члены Комитета по открытым рынкам, в Банке Швеции члены управляющего совета выражали противоположные точки зрения.

Растущие по количеству и по длине сообщения центральных банков приводят к росту числа ошибок профессиональных прогнозистов и увеличивают разброс их прогнозов экономических показателей, продемонстрировало предыдущее исследование экономистов Национального банка и финансового регулятора Швейцарии. Это может быть связано с тем, что слишком большой объем коммуникации приводит к какофонии, которая, по-видимому, является результатом того, что члены комитета по денежно-кредитной политике выступают с непоследовательными заявлениями, предположили авторы.

Более того, отдельные члены комитетов могут продвигать собственную точку зрения, чтобы склонить комитет к выбору предпочтительного для них решения, – в том числе за счет использования неформальных инструментов, анонимно сообщая информацию СМИ или аналитикам, показало исследование на примере Федерального комитета по открытым рынкам ФРС США. Тогда возникают не только противоречия в публичной позиции регулятора, но и «тихая какофония» в неформальной коммуникации с рынком и медиа – в борьбе за рыночные ожидания: тот, кто успешнее управляет ожиданиями, становится более влиятельным при принятии коллегиальных решений. Кроме того, сдвиг ожиданий в результате предварительного раскрытия информации отдельными представителями центробанка связывает руки самому комитету при принятии ключевых решений.

«Центральный банк, у которого слишком много голосов, может в итоге лишиться голоса», – писал в своей книге The Quiet Revolution: Central Banking Goes Modern («Тихая революция: обновление центральных банков») бывший член Совета управляющих ФРС, профессор Принстонского университета Алан Блиндер. Позже он предполагал, что решением может стать представление всех мнений членов комитета в материалах, выпускаемых по результатам заседаний, в том числе «проигравших аргументов», но с объяснением причин, по которым они не попали в число «выигравших». Тогда, отмечал экономист, все участники голосования «получают голос», но какофонии как таковой не возникает.