Какая информация важна для инфляционных ожиданий: результаты контролируемого эксперимента

Успех политики таргетирования инфляции во многом зависит от способности центрального банка заякорить инфляционные ожидания экономических агентов на его цели по инфляции. Однако на практике это сделать достаточно непросто, так как инфляционные ожидания домохозяйств можно считать лишь ограниченно рациональными. Возможно, это связано с тем, что люди не привыкли следить за последними экономическими новостями и изучать макроэкономическую статистику. Чтобы скорректировать такие ограниченно рациональные ожидания, можно сообщить респондентам дополнительную информацию, например данные официальной статистики по инфляции.

В нашем исследовании мы проверяем, к какой именно информации инфляционные ожидания наиболее чувствительны. Чтобы это выяснить, мы провели эксперимент: респондентам, разбитым на группы случайным образом, сообщали разную макроэкономическую информацию, а затем измеряли их инфляционные ожидания. Оказалось, что инфляционные ожидания значимо выше у тех, кто получил информацию о росте денежной массы: люди связывают рост денег с ростом инфляции, хотя в реальности это не всегда так.

При этом другая макроэкономическая информация (например, о фактической инфляции за прошлые периоды, о цели Банка России по инфляции) на инфляционных ожиданиях респондентов не сказалась. Из этого следует, что в условиях повышенной инфляции коммуникация как инструмент денежно-кредитной политики становится менее эффективной, и акцент должен делаться на скорейшем снижении инфляции посредством ужесточения денежно-кредитной политики.

Информационные воздействия и инфляционные ожидания

У экономической науки долгое время не было надежных методов установления причинно-следственных связей. Например, как быть уверенным, что именно сообщаемая информация – это та причина, которая сдвигает инфляционные ожидания? 

В то же время методология, позволяющая устанавливать причинно-следственные связи, давно существует в естественных науках. Чтобы проверить, является ли Х причиной для Y, необходимо сделать «контрфактическую симуляцию»: поменять Х, сохранив все прочие условия неизменными, и замерить изменение Y.

За разработку подобного метода для экономической науки, где условия отличаются от естественных наук, его авторы были удостоены Нобелевских премий, и сегодня «золотым стандартом» выявления причинно-следственных связей являются рандомизированные контролируемые эксперименты (RCT; см. врез ниже). В нашей работе мы впервые применили данный метод на российских данных для выявления воздействия макроэкономической информации на инфляционные ожидания.

Для этого в 6-ю волну Всероссийского обследования домохозяйств по потребительским финансам, проходившую в 2024 г., был включен эксперимент. В нем все респонденты случайным образом были поделены на 6 групп: одну контрольную группу и 5 экспериментальных. Контрольной группе не сообщали никаких дополнительных сведений. А каждой из экспериментальных групп сообщили один из следующих видов информации:

1. фактическую инфляцию за прошлый год (в 2023 г. она составила 7,4%);
2. цель ЦБ по инфляции (4%);
3. цель ЦБ по инфляции и то, что в среднем за 2017–2021 гг. ее удавалось достигать (в среднем за данный период инфляция составила 4,2%);
4. ожидания населения относительно уровня инфляции в текущем, то есть 2024 году, по данным опроса ФОМ (14,2%);
5. рост объема денег в экономике (денежной массы) в прошлом году (20% в 2023 г.).

После этого замерялись инфляционные ожидания респондентов. Во многих аналогичных исследованиях инфляционные ожидания замеряются дважды: до и после эксперимента. Мы идем несколько другим путем и замеряем их один раз, после эксперимента, прежде всего потому, что нам важна не величина, на которую респонденты пересматривают свои инфляционные ожидания после получения информации, а сам факт наличия реакции людей на информацию.

Эксперимент показал, что инфляционные ожидания людей, которым сообщили информацию о росте объема денег в экономике, значимо выше инфляционных ожиданий респондентов из контрольной группы. В остальных экспериментальных группах средние инфляционные ожидания не отличались от показателя контрольной группы.

Такие результаты расходятся с полученными в похожих экспериментах в развитых странах. Например, на большой выборке американских домохозяйств в исследовании 2022 г. было обнаружено, что предоставление простых статистических данных об инфляции существенно корректирует инфляционные ожидания – они становятся ближе к сообщаемым данным об инфляции. И, более того, эффект сохраняется в последующих волнах опроса, то есть инфляционные ожидания сохраняются более низкими, хотя постепенно растут – что говорит о необходимости регулярной коммуникации центрального банка. Эксперимент Бундесбанка 2023 г. также показал, что респонденты корректируют свои инфляционные ожидания ближе к сообщаемым им данным об уровне индекса потребительских цен.

Наш эксперимент отличается тем, что описывает ожидания домохозяйств в условиях не просто непродолжительного периода таргетирования инфляции, но и в достаточно турбулентной макроэкономической ситуации с большим числом макроэкономических шоков в годы, предшествовавшие опросу. Также в других подобных экспериментах, как правило, информация о денежных агрегатах не включается в состав информационных воздействий. Поэтому наш результат может качественно отличаться от данных по развитым странам.

Он означает, что из всей предоставленной информации наиболее важной для инфляционных ожиданий респондентов оказалась информация о росте объема денег в экономике России на 20% (в 2023 г.).

Вероятно, цифра в 20% в глазах респондентов в наибольшей степени укладывается в то, чему можно верить согласно их личному потребительскому опыту. Кроме того, возможно, восприятие связи денежной массы с инфляцией в России остается важным фактором ожиданий из-за сравнительно недавнего опыта гиперинфляции в начале 1990-х. Это говорит о том, что динамика монетарных показателей может влиять на инфляцию не только через транзакции с деньгами, но и косвенно, через инфляционные ожидания.

Низкая восприимчивость респондентов к коммуникации о прошлой инфляции и цели Банка России может говорить, во-первых, о том, что люди не доверяют полученной информации, так как субъективно не наблюдают низкой инфляции в действительности. Также их невосприимчивость может указывать на то, что респонденты не понимают природу однозначной цифры прошлогодней инфляции или (низкой) цели по инфляции Банка России.

Может сложиться впечатление, что люди отреагировали на информацию о росте денежной массы потому, что это число было большим. То есть имел место эффект числа, а не эффект его смыслового содержания. Мы проверяли гипотезу о том, в какой степени ответы респондентов тяготеют к числам, в частности инфляционным ожиданиям по опросу ФОМ, которые тоже были выше как цели ЦБ и прошлой инфляции, так и текущей инфляции в момент опроса. Гипотеза о тяготении к числам не подтвердилась.

Дополнительно мы оценили влияние информации на инфляционные ожидания на конкретных подвыборках в зависимости от демографических или иных характеристик респондентов, чтобы понимать, какими характеристиками обладают люди, наиболее чувствительные к информации. В этом случае самым значимым воздействием все равно оказалась информация о росте объема денег в экономике. Также в некоторых случаях оказалась значимой информация об инфляционных ожиданиях населения согласно опросу ФОМ. Респонденты, получившие данную информацию, корректировали свои инфляционные ожидания ближе к полученному прогнозу.

В прикладном плане результаты означают, что для заякоривания инфляционных ожиданий населения на низком уровне, помимо коммуникации, важно поддерживать инфляцию вблизи цели в долгосрочной перспективе. В последние годы инфляция была выше цели Банка России. Это приводит к тому, что коммуникационный канал может терять свою эффективность в части снижения и заякоривания инфляционных ожиданий населения.

Выводы нашего исследования предполагают, что в ситуации повышенной инфляции и разъякоренных инфляционных ожиданий упор должен делаться на обеспечение скорейшего замедления инфляции и ее приближения к цели в большинстве возможных макроэкономических сценариев. Для этого требуется проведение в течение продолжительного времени жесткой денежно-кредитной политики, которая своими результатами докажет, что ценовая стабильность реально достижима. После этого можно рассчитывать на устойчивое снижение инфляционных ожиданий населения, как это происходило в 2017–2019 гг., когда инфляция устойчиво поддерживалась вблизи цели.