«Скажи мне то, чего я еще не знаю»: рост цен и рациональная невнимательность
При низкой инфляции люди обычно не обращают на нее внимания, тогда как при высокой инфляции, наоборот, следят за ней довольно внимательно. Чем больше люди следят за ней, тем больше информации им известно – и тем меньше они реагируют на любую новую информацию об инфляции и монетарной политике. Таким образом, степень рациональной невнимательности человека – выбор, на какую именно информацию обращать внимание, – обусловлена макроэкономическими условиями и меняется в ответ на их изменения.
Из этого факта следует важный вывод для коммуникационной политики центробанков, стремящихся повлиять на инфляционные ожидания, пишет в своем новом исследовании международная группа экономистов, включающая специалистов по инфляционным ожиданиям Юрия Городниченко из Университета Беркли, Майкла Вебера из Чикагского университета и Оливье Куабьона из Техасского университета в Остине, а также экспертов Банка Италии, ЕЦБ, ФРБ Атланты, ЦБ Уругвая.
Когда инфляция низкая и экономические агенты невнимательны, самое сложное – привлечь их внимание к сообщениям монетарного регулятора. Если это удается, то воздействие сообщения может быть очень мощным – поскольку люди раньше не обращали внимания на ту информацию, которую теперь получили и которую учли в своих инфляционных ожиданиях. Напротив, когда экономические агенты следят за динамикой инфляции, привлечь их внимание не составит труда – трудность заключается в том, что сообщения регулятора намного меньше повлияют на их ожидания, потому что люди уже хорошо информированы. Чтобы успешно управлять инфляционными ожиданиями для стабилизации инфляции, центральным банкам необходимо учитывать, что способы успешной коммуникации формирует экономическая среда, советуют авторы исследования.
Динамика внимания
В последние годы по мере роста инфляции в развитых странах менялась и степень рациональной невнимательности людей: домохозяйства и фирмы в Европе и в США стали гораздо более информированы о росте цен и, следовательно, гораздо менее восприимчивы к информации об инфляции. Однако оценить такие изменения, «отделив» их от множества других влияющих факторов (личных убеждений, склонности к риску и т.д.), довольно сложно. Городниченко и его соавторы попытались это сделать с помощью серии экспериментов и анализа опросов об инфляционных ожиданиях, проводившихся долгое время в странах с разной инфляцией (высокой и низкой) или разной инфляционной средой (когда инфляция была низкой, но затем ускорялась). Оценки того, как невнимательность меняется в зависимости от экономической среды, при распределении респондентов случайным образом в экспериментальную и контрольную группы позволяют получить надежные сравнения для различных режимов инфляции, считают авторы.
Часть участников экспериментов перед опросом об их оценках и прогнозах знакомили с публично доступными данными об инфляции – например, ее текущим уровнем, целью центрального банка по инфляции, прогнозом центробанка; другая часть участников – контрольная группа – такой информации не получала. Первый эксперимент проводился с домохозяйствами в США во втором квартале 2018 г., когда инфляция в стране находилась около отметки в 2%; за ним последовала серия аналогичных экспериментов в 2019–2023 гг., охватывающих период, когда инфляция резко возросла.
То, насколько люди после получения информации об инфляции меняют свои ожидания, отражает как уже существовавшие у них знания, так и процесс их «обучения». Если они реагируют на информацию сильно, значит, она для них в новость и до этого они внимательно к инфляции не присматривались. Если они и так хорошо осведомлены о динамике роста цен, то информация не должна значимо влиять на их ожидания.
Эксперименты в США показали, что по мере роста инфляции участники все меньше реагировали на предлагаемую им организаторами информацию: если в 2019 г. влияние этих данных на убеждения участников еще было явно выраженным и высоким, то с 2021 г. оно снижалось до конца 2022 г., когда темп инфляции замедлился.
Чтобы выделить этот эффект, экономисты оценивали соотношение между убеждениями участников эксперимента относительно инфляции в моменты до и после предоставления им новой информации и сравнивали его с показателем для контрольной группы. Для тех, кто получил новую информацию, вес, который они при формировании своего прогноза присваивали своим прошлым оценкам, в первых волнах эксперимента оказывался гораздо ниже, чем для контрольной группы, то есть получившие новую информацию учитывали ее в своих ожиданиях – но этот эффект начал сокращаться по мере роста инфляции в 2021 г.
Аналогично, когда экономисты рассмотрели результаты подобных экспериментов в Европе, оказалось, что на фоне повышенного роста цен реакция европейцев на предлагаемые им данные снизилась. Городниченко и его соавторы опирались на опросы ЕЦБ об инфляционных ожиданиях населения еврозоны – эти опросы проводились в 2020 г. в шести странах, к которым в 2022 г. добавились еще пять. С помощью специальных модулей в рамках этих исследований тоже можно проводить рандомизированные испытания и смотреть, как предоставление новой информации респондентам влияет на их убеждения. В конце 2021 г. инфляция в Европе подобралась к 5% и влияние информации про нее на ожидания участников уже оказалось небольшим – но к концу 2022 г., когда инфляция прошла отметку в 10%, информационный эффект уже был неотличим от нулевого.
Такую же тенденцию авторы обнаружили и для фирм: для этого они изучили данные ФРБ Атланты, который проводит ежемесячный опрос фирм и в 2019 и 2023 гг. совместил его с рандомизированными экспериментами. В 2019 г., в период низкой инфляции, фирмы, получившие информацию об инфляции, в опросах присваивали своим прошлым оценкам вес, на три четверти меньший, чем фирмы в контрольной группе, которых ни с какими данными не знакомили. В 2023 г. этот вес оказался ниже уже только наполовину, то есть с ростом инфляции увеличилось и внимание компаний к ней.
Если смотреть в динамике на предположения респондентов в опросах в США и ЕС относительно текущего уровня инфляции, видно, что их оценки оказываются гораздо ближе к реальным официальным оценкам инфляции в периоды, когда цены растут сильнее; когда же инфляция низкая, респонденты зачастую ее переоценивают.
Экономисты полагают, что наблюдаемая разница в учете получаемой информации в инфляционных ожиданиях действительно объясняется различиями в инфляционных условиях. Прежде всего, отмечают экономисты, опрос ЕЦБ показал, что 60% домохозяйств на фоне роста инфляции отметили, что стали больше внимания уделять инфляции. Кроме того, у тех домохозяйств, которые сигнализируют о большем внимании к инфляции, инфляционные ожидания оказываются значительно ближе к реальным показателям роста цен. Плюс они меньше реагируют на новую информацию, которую им предлагают в рамках экспериментов: когда авторы разбивают выборку на две части, по уровню внимания к инфляции, о котором свидетельствуют сами опрошенные, то для «внимательной» части никакого эффекта новой информации не обнаруживается – хотя для «невнимательной» он есть.
В разных условиях
Еще одна часть исследования проводилась с использованием результатов серии опросов фирм в Уругвае, где инфляция долгое время была стабильно высокой, и Новой Зеландии, где инфляция, наоборот, была стабильно низкой.
В Уругвае инфляция составляла в среднем порядка 8% в течение всего периода, на который пришлись четыре волны эксперимента, – с 2018 по 2023 г., и ни разу не опускалась ниже 5%. В целом примерно на таком же уровне она держалась с середины 2000-х гг., отмечают экономисты. Краткосрочные ожидания уругвайских фирм не менялись, когда им сообщали свежие данные об уровне инфляции или цели центрального банка, – в соответствии с гипотезой о том, что экономические агенты в среде с устойчиво высокой инфляцией постоянно обращают на нее внимание и хорошо информированы о динамике цен и монетарной политике.
В Новой Зеландии, где инфляция, напротив, была стабильно низкой на протяжении десятилетий и ни разу за период, когда проводились эксперименты, 2014–2019 гг., не превысила 2,5%, эффект новой информации на ожидания фирм был высоким и значимым. Это соответствует идее о том, что в низкоинфляционной среде агенты невнимательны к показателям роста цен.
Наконец, экономисты проанализировали опросы фирм в Италии, которые регулярно проводились последнее десятилетие. Там масштаб эффекта новой информации на ожидания фирм тоже снижался по мере роста инфляции: если в 2012–2021 гг., когда инфляция не превышала 1%, этот эффект был достаточно высоким, то, когда в период с конца 2021 г. по начало 2023 г. инфляция превысила 5%, он фактически исчез.
Таким образом, данные всех экспериментов и проанализированных опросов говорят о том, что существует явная отрицательная взаимосвязь между уровнем инфляции и значимостью новой информации о ней для ожиданий агентов. Если объединить все полученные исследователями оценки, получается, что домохозяйства и фирмы становятся крайне внимательны к инфляции, когда она достигает 11,5%, и крайне невнимательны, когда она находится около отметки в 2% в год.
Городниченко и соавторы не единственные, кто замечает, что от общего уровня инфляции может зависеть внимание населения к ней. Например, поисковые запросы об инфляции в Google во многих странах начинают расти, когда инфляция преодолевает порог в 4%. Американские домохозяйства на вопрос о текущем уровне инфляции реже отвечают: «Я не знаю», когда инфляция в стране поднимается выше целевых 2%.
Как обнаружил еще в 1976 г. Роберт Лукас, изменение среды приводит к изменению поведения экономических агентов. «Наши результаты предоставляют еще одно подтверждение проницательности Лукаса, в данном случае показывая, что уровень инфляции влияет на то, насколько именно невнимательны домохозяйства и фирмы к макроэкономическим условиям», – пишут авторы.
Такая связь внимательности и невнимательности экономических агентов с уровнем инфляции имеет существенное значение для монетарной политики, заключают исследователи. Например, когда агенты невнимательны, менее эффективной оказывается стратегия forward guidance центрального банка (публикация прогноза траектории ключевой ставки) – и более сложной проблема нулевой нижней границы процентных ставок. Возможно, подобной невнимательностью можно как минимум отчасти объяснить феномен «пропавшей инфляции» 2010-х гг. – чрезмерно низких темпов роста цен в развитых странах. В целом, когда население невнимательно, основным вызовом для регулятора становится вопрос о том, как ему достучаться до домохозяйств и фирм.
Если же население внимательно следит за инфляцией, то сложностью становится меньшая его реакция на новую информацию – тогда принципиальный вопрос в том, какую именно информацию необходимо предоставить домохозяйствам и фирмам для влияния на их инфляционные ожидания.
