Макроэкономика нарративов

Могут ли негативные настроения обрушить экономику? В последние годы понятие «вайбцессии» (от vibe – настрой, атмосфера – и «рецессия»: разрыв между показателями экономики и их негативным восприятием общественностью. – Прим. «Эконс») приобрело популярность в финансовой прессе, обсуждающей, могут ли негативные настроения привести к плохим экономическим результатам (1, 2), и привлекло внимание финансовых регуляторов, пытающихся интерпретировать противоречивые макроэкономические сигналы.

Идея о том, что эмоциональный настрой может влиять на экономику, имеет долгую интеллектуальную историю. Джон Мейнард Кейнс, к сожалению, упустил свой шанс придумать «вайбцессию», но он много писал о том, как инстинктивные animal spirits (склонность людей к спонтанной решимости действовать, но под влиянием эмоций, а не расчетов. – Прим. «Эконс») приводили к крахам и подъемам. Развивая эту идею на шаг дальше, экономист Роберт Шиллер более подробно изучил экономические нарративы, или «вирусные истории», которые формируют то, как люди видят экономику и принимают решения.

Вирусные нарративы могут быть недостающим звеном между эмоциями и колебаниями экономической активности. Но экономисты в настоящее время не имеют эффективных инструментов для измерения этих нарративов, моделирования их возможного воздействия на экономику и количественной оценки их вклада в экономические события. Наше недавнее исследование – первая попытка понять макроэкономические последствия нарративов с помощью моделирования. Мы вводим новые инструменты для измерения и количественной оценки экономических нарративов и используем эти инструменты для оценки важности нарративов для делового цикла США.

Измерение нарративов

Для измерения нарративов мы используем ресурсы, недоступные Кейнсу: большие текстовые базы данных того, что говорят лица, принимающие экономические решения, и инструменты обработки естественного языка, которые могут преобразовать этот текст в жесткие данные. В частности, мы изучаем тексты формы 10-K, предоставляемой американскими публичными компаниями в Комиссию по ценным бумагам и биржам, – нормативный документ, в котором менеджеры делятся взглядами на свои бизнес-результаты и то, что ими движет; и тексты конферец-коллов – «телефонных конференций» – компаний с инвесторами.

Мы обрабатываем эти данные, используя три метода, разработанных для охвата различных аспектов нарративов фирм: 1) анализ настроений; 2) анализ текстового сходства, который ищет связи с «многолетними экономическими нарративами», которые Шиллер определяет как особенно влиятельные в истории США; 3) полностью алгоритмическая модель латентного размещения Дирихле  (математический метод исследования текстовых документов, который используется для обработки больших объемов текстовой информации. – Прим. «Эконс»), которая ищет любые повторяющиеся шаблоны в языке фирм. Используя эти методы, мы получаем количественные прокси для нарративов, которые компании используют для объяснения своих деловых перспектив с течением времени: например, общий оптимизм компаний относительно будущего, их энтузиазм по поводу тенденций в области искусственного интеллекта, принятие ими новых методов цифрового маркетинга и т.п.

Нарративы и их «заразность»

В наших данных мы обнаруживаем, что фирмы с более оптимистичными нарративами, как правило, ускоряют наем и капиталовложения. Этот эффект превосходит то, что можно было бы предсказать, исходя из производительности фирм или их недавних финансовых успехов. Поразительно, что фирмы с оптимистичными нарративами не видят более высокой доходности акций или прибыльности в будущем и при этом делают чрезмерно оптимистичные прогнозы для инвесторов. То есть оптимистичные и пессимистичные нарративы фирм несут на себе отпечатки animal spirits Кейнса – силы, которая заставляет менеджеров расширять или сокращать свой бизнес, но не на основе прогнозов будущих фундаментальных показателей.

Далее мы обнаруживаем, что нарративы обладают контагиозностью. Компании с большей вероятностью перенимают нарративы, которых придерживаются другие компании, как на уровне экономики, так и в пределах своих отраслей. Нарративы, которых придерживаются более крупные компании, оказывают особенно выраженный эффект. Таким образом, в соответствии с гипотезой Шиллера, нарративы могут распространяться как вирус: как только некоторые компании в своих отчетах или телеконференциях о финансовых результатах высказывают мрачные прогнозы, другие следуют их примеру.

Нарративы управляют почти 20% бизнес-цикла

Чтобы интерпретировать эти результаты и использовать их для количественной оценки и прогнозирования, мы разрабатываем макроэкономическую модель, в которой вирусные нарративы распространяются между фирмами. Поскольку нарративы контагиозны, они естественным образом вызывают экономические колебания: даже кратковременный, одноразовый шок для экономики может иметь долгосрочные последствия, поскольку негативное настроение заражает население и сдерживает деловую активность.

Достаточно заразные нарративы, которые пересекают порог виральности, могут вызвать явление, которое мы называем гистерезисом нарратива (гистерезис – событие в экономике, которое сохраняется даже после того, как факторы, которые привели к этому событию, устранены; например, вызванная рецессией безработица может продолжать расти даже после окончания рецессии, несмотря на возобновившийся экономический рост. – Прим. «Эконс»). В таких случаях одноразовые шоки могут переместить экономику в стабильные, самоподдерживающиеся периоды оптимизма или пессимизма. Формируется петля обратной связи: экономические показатели подпитывают нарратив, который усиливает экономические показатели. Эти результаты подчеркивают важность измерения того, насколько именно нарративы влияют на экономику.

Объединяя наши эмпирические результаты с нашей теоретической моделью, мы оцениваем, что нарративы объясняют около 20% делового цикла США с 1995 г.

В частности, по нашим оценкам, нарративы объясняют около 32% рецессии начала 2000-х гг. и 18% Великой рецессии. Это согласуется с идеей о том, что вирусные истории технологического оптимизма подпитывали пузырь доткомов 1990-х гг. и пузырь на рынке жилья середины 2000-х, а вирусные истории краха и отчаяния привели к коллапсам. Наш анализ, построенный на микроэкономических измерениях нарративов и решений фирм, позволяет нам количественно оценить эти силы.

Как нарративы становятся вирусными

Наши результаты показывают, что оптимистичные нарративы порождают бизнес-циклы, но на самом деле не порождают нарративный гистерезис. Мы фокусируемся на двух ключевых параметрах: «упрямство», с которым фирмы поддерживают существующие нарративы, и «заразность» – скорость, с которой нарративы распространяются. По нашей оценке, нарративы далеки от порога виральности, при достижении которого они – если бы были связаны с большим «упрямством» или большей контагиозностью – потенциально объясняли бы практически весь бизнес-цикл.

Означает ли это, что нарративы безмятежны? Необязательно. В дальнейшем анализе мы изучаем распространение и влияние отдельных, более детализированных нарративов, отобранных в ходе анализа обработки естественного языка. Эти нарративы связаны с более высоким «упрямством» и с более высокой «заразностью» и поэтому более склонны к «вирусному распространению». Если смотреть обобщенно, нарративы в экономике США отличаются в целом низкой виральностью, при этом отдельные из них обладают высокой. Это согласуется с идеей о том, что нарратив «вайбцессии» продвигается медленно, но более конкретные страхи и веяния движутся очень быстро.

Наш анализ предполагает, что вирусные нарративы являются важной движущей силой в деловом цикле. Но он также детализирует этот вывод. Не все нарративы равны по своему потенциалу влияния на экономику, и судьба конкретного нарратива может в значительной степени зависеть от его слияния – преднамеренного или случайного – с другими нарративами или экономическими событиями.

Как должны действовать политики в экономике, основанной на нарративах? Наш анализ содержит по крайней мере три основных вывода.

Во-первых, то, что люди говорят о своей экономической ситуации, крайне информативно в отношении как индивидуальных установок, так и общих тенденций в экономике. Формы отчетности и телеконференции о финансовых результатах компаний уже содержат значительную информацию. И политики, и исследователи могут использовать для ее анализа улучшенные алгоритмы машинного обучения и инструменты обработки данных. Существуют также возможные выводы для методов сбора информации: достижения в области науки о данных повысили ценность новых опросов, которые предлагают домохозяйствам или предприятиям объяснять, почему они придерживаются тех или иных установок и решений.

Во-вторых, некоторые нарративы более влиятельны, чем другие. Поэтому важно сочетать описательные исследования, измеряющие нарративы, с эмпирическим анализом их влияния на решения людей и их распространение среди населения.

В-третьих, нарративы, введенные экономическими властями, точно так же могут быть потенциально очень влиятельными. Мы пока что относительно мало знаем о том, что превращает политический нарратив в вирусную историю, которая быстро распространяется в обществе и влияет на экономику сама по себе. Понимание этой динамики является важной областью для будущих исследований.

Оригинал статьи опубликован на портале CEPR.org/VoxEU. Сокращенный перевод выполнен редакцией Econs.online.