Стремление к центрам: богатство мира

Внешние активы стран мира возросли за пандемический год рекордным темпом и достигли почти 240% глобального ВВП, показала обновленная база данных внешнего богатства наций. Отчасти рекордный рост объясняется сокращением экономики, отчасти – ростом фондового рынка.

21 января 2022 | Ольга Волкова Эконс

Глобальные внешние активы по отношению к мировому ВВП в 2020 г. резко выросли, показала обновленная база данных Wealth of Nations («Богатство наций») Центра изучения фискальной и монетарной политики Хатчинса Института Брукингса. Прирост активов составил 15% при среднегодовых темпах за предыдущие 10 лет в 0,6%; соответственно, схожими темпами росли и пассивы. Глобальные активы достигли $201 трлн, или 238% глобального ВВП, обязательства – $207 трлн, или 245% ВВП против соответственно 207% и 212% ВВП годом ранее.

База данных «Богатство наций» обновляется с лагом в год, поэтому сейчас подведены итоги 2020 г. Она содержит оценки внешних активов и пассивов 212 экономик с 1970 г. (см. врез).

Столь бурный рост – следствие двух факторов, объясняет старший научный сотрудник Центра Хатчинса Джан Мария Милези-Ферретти, бывший замдиректора департамента исследований МВФ. Первый: в большинстве экономик из-за коронакризиса ВВП сократился. В номинальном выражении, например, прирост глобальных активов составил 11,5%, то есть меньше, чем в соотношении с ВВП, – что, тем не менее, также выдающийся результат на фоне среднегодового номинального роста за десятилетие в 4,4%. Значительную роль в этом сыграл второй фактор – рост стоимости акций, увеличивший как трансграничные активы, так и трансграничные требования.

Взаимные зачеты

Внешние финансовые активы – это требования резидентов страны по отношению к нерезидентам, в том числе прямые иностранные инвестиции (контрольные пакеты фирм-резидентов в иностранных филиалах), портфельные инвестиции (владение резидентами акциями или облигациями, выпущенными юрлицами-нерезидентами), прочие инвестиции (в том числе ссуды и депозиты, торговые кредиты и проч.), финансовые деривативы и валютные резервы (владение центральным банком ликвидными активами в иностранной валюте). Внешние финансовые пассивы определяются аналогичным образом, за исключением валютных резервов. Например, если американская фирма – владелец контрольного пакета акций в ирландской компании, это является внешним активом для США и внешним пассивом для Ирландии – и наоборот. Суммы внешних активов и пассивов при идеальном счете должны совпадать, однако фактически между ними всегда есть расхождение из-за ряда причин: так, в одних странах активы оцениваются по рыночной стоимости, в других – по балансовой; при расчете рыночной стоимости также могут применяться различные методы (для активов, не торгуемых на рынке); полный охват активов и пассивов некоторых офшорных центров затруднен; даже в странах с прозрачной системой учета вероятна недооценка активов из-за того, что некоторые из них могут не декларироваться.

Милези-Ферретти выделяет еще две особенности: непропорционально высокую значимость финансовых центров для трансграничного владения активами и рост внешних долговых обязательств развивающихся экономик.

В глобальных трансграничных активах крайне важную роль играют мировые финансовые центры – экономики, чья основная роль в международной финансовой системе как раз в том, чтобы выступать посредниками в распределении финансовых потоков из стран-источников в страны-реципиенты. К таким центрам относятся как крупные и средние экономики (Великобритания, Нидерланды, Швейцария, Бельгия, Ирландия), так и небольшие экономики (Люксембург, Мальта, Кипр) и офшоры (Бермуды, Виргинские Острова, Каймановы Острова, Джерси). Cовокупный ВВП всех этих экономик составляет менее 7% глобального, при этом доля глобальных внешних требований и пассивов, которая на них приходится, составляет порядка 40%, или почти 100% мирового ВВП по итогам 2020 г.
Наибольшую значимость финансовые центры имеют в распределении прямых иностранных инвестиций, где их доля достигает 50%: это отражает использование подобных финансовых центров транснациональными корпорациями из налоговых и регуляторных соображений, объясняет Милези-Ферретти. На финансовые центры также приходится значимая доля пассивов в виде глобальных портфельных инвестиций в акционерный капитал – более 40% – преимущественно через зарегистрированные в таких локациях инвестиционные фонды. Эти средства, в свою очередь, вкладываются в другие финансовые инструменты, долевые и долговые, которые включаются в статистику внешних активов (около 35% которых также приходится на финансовые центры).
За исключением финансовых центров, львиная доля портфельных обязательств приходится на развитые страны, прежде всего за счет ценных бумаг США и еврозоны, хранящихся в качестве части валютных резервов – наибольшая доля которых, в свою очередь, приходится на развивающиеся страны.
Рост долга в развивающихся странах на фоне коронакризиса вызывает пристальное внимание экспертов: проблему анализировали, например, экономисты Всемирного банка, а об опасности долгового кризиса в странах с низким и средним доходом писали нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц и Хамид Рашид из ООН. Статистика Центра Хатчинса также указывает на то, что внешний долг развивающихся стран в соотношении с их ВВП вырос с 2018 по 2020 г., но незначительно. Однако поскольку 43% совокупного ВВП развивающихся стран приходится на Китай, то, если смотреть на эту группу стран без его учета, становится очевиден как рост всех совокупных внешних обязательств по отношению к ВВП, так и рост внешнего долга.
Без учета Китая совокупные внешние обязательства развивающихся стран превысили 90% их ВВП (с учетом Китая – более 70% ВВП), чуть менее половины приходится на долговые обязательства (с учетом Китая – менее 30% ВВП). И хотя в целом чистая внешняя позиция этих стран лишь слегка отрицательна, это объясняется влиянием нескольких стран-нефтеэкспортеров, являющихся нетто-кредиторами мира. Более высокие валютные резервы и более благоприятная валютная структура пассивов несколько смягчают внешние риски, но коронавирусный кризис привел к тому, что некоторые развивающиеся страны оказались в уязвимой позиции, заключает экономист.